Не надо было вмешиваться

Больше всего Игорь сейчас опасался, что лифт застрянет на полпути, и придется вдыхать местное амбре до прихода ремонтной бригады. К счастью, техника, произведенная еще в эпоху развитого социализма, тряслась, скрежетала, но исправно тащила кабину с невеликим грузом на пятый этаж. И даже лампочка, подсвечивающая оплавленную стараниями местной шпаны кнопку, горела ровным желтоватым светом, будто ободряя пассажиров. Как там сказано? Девиз «мерседеса» – «Комфорт и роскошь», «тойоты» – «Управляй мечтой», «субару» – «Уверенность в движении», ВАЗ – «Не дрейфь, прорвемся»? Вот в детище отечественного автопрома Игорь себя и чувствовал, а когда кабина остановилась, пулей вылетел наружу, не дожидаясь даже, когда двери разъедутся полностью.

– Не знал, что у тебя клаустрофобия, – заметил шеф, спокойно выходя следом.

Незаметно было, что путешествие в вонючем лифте доставило ему неудобства. Игорь не слишком цензурно объяснил ему причины столь поспешной ретирады, на лица и должности ему сейчас было наплевать. Шеф кивнул в ответ, что принял к сведению, и решительно зашагал к скрывающейся в полумраке, разбиваемом лишь слабыми лучами света из небольшого окна, двери. Ставшим за последнее время рефлекторным движением Игорь проверил оба ствола и двинулся следом.

Дверь, массивная, железная, от известной в городе фирмы, выглядящая слишком шикарно для столь задрипанного подъезда, оказалась не заперта. Шеф осторожно приоткрыл ее, первым шагнул внутрь, замер на миг, а потом махнул Игорю рукой: давай, мол. Игорь второй раз просить себя не заставил, посильнее сжал в кармане рукоятку травматики и последовал за начальством.

Причина спокойствия шефа оказалась ясна сразу же. Отсюда, прямо из большой, добротно отремонтированной и со вкусом обставленной прихожей, открывался вид на кухню. Там за столом, в компании с бутылкой, сидел Вольский. Бутылка уже показывала дно, а рядом, на полу, стояла еще одна, пустая. Игорь шагнул вперед, смахнул полой куртки какую-то склянку с шикарного трюмо. Короткий звяк…

Ярослав Семенович медленно, как будто с усилием поднял голову, кое-как сфокусировал взгляд на вошедших:

– А, заходите. Пить будете? Нет? А зря. Ну, я тогда сам. Влада умерла…

Когда спустя час они выходили из дома, оставив в квартире спящего Вольского, на душе у Игоря было скверно. Не имел Вольский отношения ко всей этой истории, или остается предположить, что он – артист, перед которым все заслуженные и народные – так, детский сад. Не сыграть такого, тем более в пьяном виде. И ведь как все просто. Ну, любил немолодой уже кадровик Владиславу, по-настоящему любил, без дураков, жениться собирался. И когда ему позвонили, и незнакомый голос сообщил, что она погибла, он рванул к ней, увидел опечатанную дверь, вернулся домой и сел на алкогольную диету. Вот и весь сказ. А программа, которую ему установили, и впрямь требовалась для розыгрыша. Кого? Да той же Влады. Увидел у кого-то на компьютере такую и решил пошутить. Вот вам, господа, и все веселье.

На улице было мерзко и зябко. Накатившийся откуда-то с запада циклон принес с собой тепло и влажность, и потому, хотя с самого утра температура колебалась около нуля, ощущение промозглости легко пробивалось сквозь одежду, заставляя ежиться и мысленно проклинать и погоду, и всю эту проклятую жизнь. Остановившийся рядом шеф посмотрел на сотрудника с некоторым сочувствием и вздохнул:

– Отвезти тебя домой? На тебе лица нет.

– Если не тяжело, – язык ворочался с трудом, будто чужой.

Шеф кивнул, достал из кармана брелок сигнализации, с третьей попытки, выругавшись сквозь зубы, открыл машину, и Игорь с наслаждением залез в теплое и комфортабельное чрево. А спустя десять минут он уже зашел в свою квартиру, не раздеваясь плюхнулся в кресло и с трудом подавил желание прямо тут же и заснуть. Просто потому, что мысль, посетившая его голову по дороге сюда, требовала проверки. Дикая мысль и, наверное, глупая, он даже с шефом ею делиться не стал, но все же…

Групповая фотография их конторы нашлась в ящике стола. Как весной, во время групповой поездки на шашлыки, снимались, так с тех пор она в столе и валялась – Игорь был чужд сентиментальности. Настолько чужд, что пришлось сдувать с фотографии пыль. Присмотрелся – да, все бодрые, веселые, недоверия в глазах нет… Тем лучше. Единственно, мелковато, ну да ладно. В столе отыскалась и лупа, большая, с подсветкой, Игорь даже и не помнил, откуда у него эта игрушка. Главное, имеется, а остальное уже неважно.

…Администратор кафе встретил Игоря без энтузиазма. Настолько без энтузиазма, что попытался, увидев гостя, улизнуть куда-то в подсобку, но не успел. Игорь ловко поймал его за плечо, дернул назад и толкнул к соседнему столику, благо до вечернего наплыва посетителей время еще оставалось, и зал был практически пустой. Взглянув на кривовато висящий на его груди пластиковый бейджик, вздохнул:

– И что же ты, Арсентий, от меня бегаешь? Я ведь тебя предупреждал: будь повежливее с посетителями.