Не надо, папа!

— Конохамару, — Наруто стал сердиться. Они уже зашли на четвертый круг, но упрямый Конохамару все никак не хотел сдавать позиции. — Орочимару убил предыдущего Казекаге и выдавал себя за него. Орочимару заставил Скрытый Песок напасть на Лист. Орочимару! Не Темари!

— И тем не менее она…

— Да хватит уже! — не выдержал Наруто. — Сколько можно, даттэбайо? Ненависть рождает ненависть. Ты ненавидишь и мстишь. Потом они ненавидят и мстят. Потом снова ты. Потом снова они. Если не разорвать этот круг, это никогда не закончится. Мы так и будем жить в аду! Кто-то должен принять на себя ненависть и… остановить это все. Впервые не ответить местью на месть.

Его понесло. Это были не его слова, отнюдь. Все это когда-то говорил ему отшельник-извращенец, а Наруто запомнил слово в слово, потому что очень уж возвышенно звучали эти слова. И потому что… потому что тогда ему хотелось стать тем, кто и вправду остановит бесконечную вражду и… ему даже казалось, у него получается. Получилось достучаться до Неджи. Получилось с Гаарой. С Саске…

Нет, с Саске и с Сарадой, пожалуй, получилось наоборот. Сколько Наруто ни пытался втемяшить им свою точку зрения, у них находился свой аргумент: темный и тяжелый. И на этот аргумент Наруто, как правило, ответить было уже нечем. Это им порой удавалось, до него достучаться. А вот ему…

— Принять на себя ненависть? — с презрительным недоверием повторил Конохамару. — А если бы убили твоих близких? У тебя их нет. Ни родителей, ни деда, корэ. Может, поэтому ты не понимаешь меня, нии-чан?

Родная кухня показалась вдруг Наруто более четкой и резкой, чем обычно.

«Ни родителей, ни деда. Может, поэтому ты не понимаешь меня».

— Но у меня есть ты. Сакура-чан. Ирука-сенсей. Какаши-сенсей. Сарада, в конце концов! Вы — моя семья.

— Да? Хорошо, а если бы убили меня или Ируку-сенсея. Или Сакуру нээ-чан. Или… Сараду. Ты бы «принял на себя ненависть» и не стал мстить, нии-чан?

В голосе Конохамару прозвучала отчетливая язва.

И Наруто не ответил. Потому что на самом деле он и не знал, сумел бы он перебороть себя или нет. Так и не дождавшись ответа, Конохамару лишь хмыкнул.

Глава 136. Чужая

136

Они неспешно прогуливались по деревне. Сарада окуналась в атмосферу Конохи прошлого, ощущая одновременно чувство дежавю и любопытство.

Я в прошлом. Я действительно видела маленького Наруто. Боруто еще нет. Какаши-сенсей — еще не Рокудайме. И… был еще Шисуи.

Прорвавшая плотину память восстанавливала мостки между островами связанных воспоминаний.

— Какаши-сенсей, — смущенно позвала Сарада, осознав вдруг, что утром ошибочно назвала его «Рокудайме».

— Гм?

— Саске… Его захватил этот… в маске. Как его… Тоби. Мы должны…

Какаши-сенсей вздохом перебил ее спутанные объяснения.

— Прости, Сарада. Я понимаю. Но сейчас всем не до того.

«Интересно, тебя еще будут допрашивать?» — вклинился Орочимару.

— Меня будут еще допрашивать? — спросила Сарада вслух.

Какаши покачал головой.

— Годайме распорядилась оставить тебя в покое.

«Хм, с чего вдруг? Мне казалось, Цунаде на нас… на тебя зла. Или у нее появились дела поинтереснее?»

— С чего вдруг? Мне казалось, она на меня очень зла.

— Тебе не казалось. Но в приоритете ныне другие проблемы.

— Какие?

— Не думаю, что имею право посвящать тебя в подробности.

Сарада вздохнула. Орочимару тоже.

— Кто ставил блокаду на твой разум? — решился спросить Какаши.

«Вали на Шисуи. Будет меньше проблем. С мертвеца спроса нет».

Сердце сжалось от боли. Сарада отыскала в своей памяти путь к залежам воспоминаний о Шисуи. Это было место, полное тепла и ощущения безопасности.

— Шисуи-сан.

Сказала глухо и сцепила зубы. Она вспоминала все больше подробностей, в том числе и подробностей его смерти. Посмотрела на свои ладони, сжала пальцы. Этими руками она касалась его, обнимала, когда он умирал в ее объятиях.

— Вот как. Его Мангеке?

— Да.

— И какой был ключ?

— Откуда я знаю? — раздраженно ответила Сарада.

Смерть Шисуи на обрыве. Их разговоры… Беседа в гостиной после временной волны:

«Я тоже обладаю этой силой и знаю, какой ценой она достается. Мангеке Шаринган проявляется на грани безумия…»

«Какаши-кун владеет Мангеке. Заметила? — подсказал Орочимару, исправно подчитывающий ее мысли. — Интересно, как не-Учиха сумел пробудить новый уровень шарингана, не так ли?»

Орочимару был прав. Сарада ухватилась за его подсказку и стала раскручивать ее самостоятельно, все еще не покидая воспоминаний о Шисуи. Она бросила пробный камень:

— Какаши-сенсей, я видела… У вас Мангеке.

Рокудайме напрягся и ничего не сказал.

— Не думала, что не-Учиха может пробудить Мангеке Шаринган, — продолжила Сарада. — Кого вы убили для этого?

— Я — джонин, Сарада. Я многих убивал.

— «…когда душевная боль настолько сильна, что твоя личность разбивается… разъедающее чувство вины…» — процитировала Сарада, практически неосознанно. — Очевидно, что вы убивали многих. Но я не об этом. Кого вы убили из близких? Друга? Брата? Любимую девушку? Родителей? Я знаю, вы живете один…

— Не думала, что я мог получить глаз уже с Мангеке? — перебил Какаши-сенсей.