Не надо, папа!

Но он не успел пустить чакру на Мангеке. Долей секунды его опередила племянница. Итачи ничего не видел за повязкой, но отчетливо ощущал вокруг течение чакры Сусаноо Сарады.

Глупая. Сказал же никому не показывать!

Кругом гремели взрывы. Что-то взгромоздилось на его ноги поверх одеяла. Это была не Сарада, но кто-то, кто тоже оказался внутри ее Сусаноо. Кто-то, кому она доверяла. Этот кто-то сорвал с его глаз повязку, и Итачи увидел в сантиметрах от своего лица красноволосую девушку в очках и с ярко-красными глазами. Незнакомка была настолько близко, что даже со своим никудышным зрением он различал ее черты. Она обхватила его ладонями за щеки и проорала в лицо:

— Имбирь! Живой!

Итачи отшатнулся чуть испуганно и часто заморгал.

— Ты кто?

Присутствие человека в такой близости, в то время, как у него были скованны руки… Он, привыкший контролировать ситуацию «от» и «до», испытывал дискомфорт и не мог избавиться от ощущения опасности.

Да еще эта девушка. Какая-то она была странная. Итачи успел заработать себе достаточно грозную репутацию, чтобы люди опасались к нему приближаться. В Конохе его знали отлично, и такое беспечное поведение незнакомки выбивало Итачи из колеи.

Сарада стояла неподалеку. Он ее скорее чувствовал, чем видел — нечеткий силуэт. Сусаноо племянницы перекрасило палату в красный. Судя по ярким всполохам, вокруг горел огонь.

В копчик передавалась вибрация от рушащихся стен госпиталя. Палата стала проваливаться вниз.

Сарада переместилась к нему ближе. По цепи левого браслета прошел легкий импульс к запястью. Итачи попробовал шевельнуть рукой и почувствовал, что она наконец-то свободна. На ноги снова навалилась тяжесть: Сарада легла животом на одеяло, чтобы дотянуться до второго браслета, освободила и вторую его руку.

Койка провалилась вниз вместе с полом. Красноволосая девушка завизжала и вцепилась ему в плечи. Итачи, повинуясь рефлексу схватиться за что-нибудь при падении, машинально сжал ее локти. Они втроем свалились на первый этаж. В грохоте послышался треск электричества — обвал раздавил драгоценную аппаратуру. Благо в этом помещении хотя бы не было пациентов.

Пейн все еще был рядом. Итачи знал: так легко он бы не отстал. Но за ним, судя по всему, послали пока только один из Путей.

— Почему он хочет убить тебя? — спросила Сарада.

— Надо уходить, — ответил Итачи, терпеливо игнорируя прилипчивую незнакомку, повисшую у него на рукаве. — Задержимся, и он разрушит весь госпиталь. Нужно отвлечь его, увести подальше.

Сарада пустила на Сусаноо больше чакры. Скелет стал разрастаться. В очертаниях форм красного исполина угадывалась сформировавшаяся правая рука. Сжав в кулак пальцы, гигант, повинующийся ее воле, выбил стену первого этажа, и они втроем выбежали наружу.

****

Из закрученного выроста в речку лился водопад — это отсюда доносился шум воды. Наруто закатал рукава куртки и отмыл ладони. Подумал, сполоснул лицо. Немного попил.

Все было настоящим. Он пытался щипать себя, но боль тоже была реальной.

Наруто вздохнул. Реалистичность — не показатель. В гендзюцу Сарады тоже все было настоящим, не отличить. Потому и разобраться в том, что вокруг — реальность или иллюзия, сейчас было крайне сложно.

Он пробовал рассеивать гендзюцу, но против шарингана простая пауза в токе чакры не работала.

Наруто в ярости ударил кулаком по вертикальному полупрозрачному столбику водопада.

Может, это не гендзюцу Сарады, а гендзюцу врага?

Он нервничал с каждой минутой все больше.

На деревню напали. Точно ведь напали.

Все в опасности… Сарада… А я как…

Он выхватил из подсумка кунай и хотел ранить себя в руку, но вдруг остановился. По мышцам прокатился морозец, и кунай едва не вывалился из ослабевшей руки.

Наруто вдруг вспомнил Сараду, продырявившую себе руку кухонным ножом. Боль — отличный способ прервать гендзюцу. Не это ли она пыталась сделать, потерявшаяся в собственной памяти, тогда как он считал ее сумасшедшей?

Ч-черт…

Наруто со злостью запустил кунай куда-то в сторону, напитав его чакрой ветра — это получалось уже автоматически. Кунай сверкнул и срезал толстый черенок листа. В нос ударило насыщенным острым запахом сока, а подрезанный гигантский лист с шорохом свалился на землю.

Наруто вздохнул.

Он двинулся дальше, смутно осознавая, что это все-таки не гендзюцу — это джикукан ниндзюцу. Он переместился черт-те куда.

Может, это Мадара? Он владеет пространственной техникой. Что, если это он меня схватил, пока я не заметил?

Что-то тяжелое и мягкое шлепнулось ему на голову и стекло на плечо. Наруто заорал и скинул с себя холодный склизкий студень. Студень оказался прозрачным слизнем. Поворочавшись в травке, слизень стал уползать прочь, а Наруто все не мог избавиться от ощущения, что длинные полупрозрачные рожки слизня поглядывают на него с укоризной за такое грубое обращение.

Ему продолжали встречаться дремлющие на листах жабы, а он шел и шел, и не было конца этому странному месту.

— Наруто-о! — прокатился в воздухе знакомый голос.

— А?