Не надо, папа!

«Так надо. Ты будешь защищать деревню как Нанадайме Хокаге. А я — единственный носитель риннегана. Я буду заниматься своим делом».

«Дети… Однажды они обидятся на тебя».

«Пусть так. Но зато их будущее будет светлым».

Глава 191. Узел ветвления

191

Просачиваясь сквозь поры в почве, он поднимался к поверхности.

Прежде, стоило ему подступиться к дому Учиха, сверху поднималась суета. Он чувствовал передающуюся в почву вибрацию копошения и поспешно отступал. Эта ведьма Узумаки улавливала его приближение еще на подходе. Но в последние дни никакой реакции не было.

Черный Зецу настолько осмелел, что пару раз выплывал на поверхность и смотрел на пустующую веранду. Ловушка? Или в доме творилось неладное?

Узумаки Карин… Если она не может меня ощущать — это редкий шанс.

****

Палочки оставляли борозды в рыхлой рисовой каше, измазанной соусом. Карин мутило и в то же время живот сводило от голода. Она знала: нужно поесть, а заставить себя не могла. Воздух давил на нее. Замкнул в каком-то невидимом пузыре, отрезав от остального мира и лишив сенсорных ощущений. Карин впервые понимала, что чувствуют птицы с подрезанными крыльями. Хочешь взлететь и не можешь; небо вроде бы рядом, но в него никак нельзя подняться, ощутить потоки ветра и легкость полета…

Она вздохнула и отлепила край пластыря, обнажая тонкую полосу пореза. Клейкая поверхность пластыря давно забилась пылью и грязью, хуже приставала к коже. Нельзя было так часто его отклеивать. Царапина осталась прежней. С вечера ничего не изменилось. Карин сунула в рот здоровую руку и прокусила. В резкой боли обычно рождалась целительная чакра, но на этот раз ничего не произошло. Карин отняла ото рта обслюнявленную руку со следами зубов и закрыла царапину пластырем.

От отчаяния горло свело горьким спазмом.

Что со мной?

На кухню вышел Саске в одних штанах и распахнутой рубахе на голое тело.

— Привет, Карин, — бросил он сухо.

— Привет.

Она поднялась от стола и затолкнула миску с нетронутым завтраком обратно в холодильник.

— Уже поела? — осведомился Саске.

— Не хочется.

Пряча руку от его взгляда, она поторопилась убраться из кухни.

Почему это происходит? Из-за чего это началось?

Карин анализировала свое состояние, и ее охватывала безотчетная паника. Ей было так хорошо с Итачи… Может, поэтому? Перенасыщение отключило сенсорику? Вернется ли она, или все, конец? Перегорела?

Карин закрылась в ванной. Еще немного, и проснутся Сарада и Наруто. Пристанут с вопросами, а отвечать никакого желания не было.

Сенсорика и регенерация — без них я никто. Не нужна.

Ловушка. Видеть домочадцев не хотелось. Но и оказаться на улице тоже не хотелось. Там, за стенами дома Учиха, царил жестокий мир, который смолол бы ее в порошок. Она была слишком слаба, чтобы выбирать собственный путь. Все, что ей оставалось, — искать внушительного покровителя, вроде Орочимару-сама или Учиха. Но Орочимару-сама уже давно погиб, а Учиха...

Карин сползла по стене на холодный пол и сжала руками голову.

****

С храмом, где восседал Оогама Сеннин, у Наруто были связаны не самые приятные воспоминания. Здесь умер отшельник-извращенец. Здесь ему сказали странное пророчество, которое он так до конца и не понял.

— Ты звал меня, дедуля-мудрец?

— Наруто, — шепнула на ухо старому жабу Шима, прикрываясь лапкой. — Это пришел Наруто.

Мудрец закивал массивной мордой.

— О, Наруто! — воскликнул он как ни в чем не бывало.

— Чего ты хотел, дедуля?

Наруто был недоволен тем, что его оторвали от тренировки. Чем раньше бы выучил режим отшельника, тем скорее бы вернулся с концами в Коноху, к Сараде.

Умножить на три клона… Я потерял уже не двадцать минут, а час… Или... больше?

— У меня было видение.

— А? Опять?

Мудрец меленько закивал.

Опять эти бредни, даттэбайо.

— Будущее волнуется. Но я вижу очередной перекресток.

Наруто нахмурился.

— Перекресток?

— Да-да. Перекресток. Мир наш двинется двумя из возможных путей. Все зависит от дитя, одной с тобой крови.

Наруто скривился и почесал в затылке. Он снова ничего не понимал.

— Если его существование раскроется, мир пойдет по пути спасения.

— А если нет?

— Мир тоже пойдет по пути спасения, — безмятежно проскрипел старый жаб.

— Э-э?! Так что это за перекресток тогда? Какая разница, даттэбайо!

— Разница для тебя, Наруто, — снисходительно ответил Мудрец. — Если правда не раскроется, ты станешь пастухом.

— Это я уже слышал… — пробормотал Наруто себе под нос. — Пастухом… Знать бы еще, что это значит… А если раскроется?

Оогама Сеннин расплылся в беззубой улыбке.

— Тогда ты станешь нянюшкой.

— Э-э-э?! Эй-эй, дедуля, а нет пути, в котором я стану Седьмым Хокаге, даттэбайо?!

****

Кожу на левой половине тела неприятно тянуло. Ощущение было знакомое, но Сарада все никак не могла выловить, откуда она его помнит. Что-то холодное обтягивало тело, как резиновая перчатка, глубоко въедалось в кожу до самых нервов. Против воли Сарада стала подниматься. Она открыла глаза и в недоумении уставилась на свои босые ноги. Шаг… еще шаг…

Орочимару?

«Это не я, Сарада».