Не наши

– Хорошо, но почему он не доложил о случившемся кому-то из нас? – на этом месте Бероева прервала речь рассказчика. – Скажем, мне или американскому «спец-ФБР-овцу»?

– Здесь однозначно ответить нельзя, – поглядывая на дверь, произнес Сергей Решетов, – начну с того, что о Вашем прибытии мы узнали только тогда, когда Вы появились в столовой: если Вы заметили, здесь все держится в строжайшем секрете. Потом ко всем новым людям мы относимся с определенной опаской, и на это, поверьте, есть довольно веские основания.

– Да? – расширив изумительные глаза и подняв к верху брови, изобразила московская сыщица крайнее удивление, – Ну, и с чем это связано?

Тут Сергей замолчал и, о чем-то поразмыслив пару минут, продолжил дальше:

– В мои обязанности, на этой полярной станции, входит ремонт и обслуживание трактора-снегохода, являющегося в том числе и автобусом. В общем, если быть кратким, я попросту являюсь механиком. Так вот, дней пять назад я, как и обычно, выполнял проверку нормального функционирования его систем. Вдруг! Я почувствовал себя плохо, – то ли давление скакнуло, то ли еще чего-то похуже, – но у меня началось сильное головокружение. Я передал о своем состоянии прямиком на базу. Через пятнадцать минут прибыл санитар Бредуэст. Однако к тому времени у меня уже все прошло, и я продолжил заниматься прерванным из-за недомогания делом.

– Медработник же, соответственно, вернулся назад, – закончила за рассказчика мысль Оксана, ожидаемо для себя услышав имя второй, как и все остальные, жестоко растерзанной жертвы.

– Совершено верно, – дальше продолжал повествование молодой человек, – только до «Зимовки» он в тот день не добрался. Закончив работы, я стал возвращаться обратно. На своем пути я обнаружил мертвого Джефа, тело которого лежало между зимовочным комплексом и топливной емкостью. Благо, что в тот день Северное сияние отчетливо озаряло всю близлежащую местность, и видно было достаточно далеко, поэтому я двигался без использования веревочного пути. Заметив в ста метрах от станции темное пятнышко, отлично выделявшееся на белом снегу, я отправился посмотреть и нашел изуродованное тело нашего санитара. Но это еще не все…

– Неужели? – почему-то совершенно не удивилась Бероева, – Я так понимаю, ты что-то видел что-то, показавшееся тебе необычным?

– Именно, – переходя на шепот, дрожащим голосом произнес Решетов, – ведь я и туда-то пошел только затем, что хотел проверить одно привидевшееся мне явление. Оно состояло в том, что еще не удалившись от техники я услышал странный, не вполне обычный для полюса, шум, очень напоминающий работу двигателя внутреннего сгорания. Оглядываясь по сторонам, я смог увидеть, как от того места, где я позже обнаружил истерзанного покойника, отъезжает двухместный мота-снегоход, перевозящий всего лишь одного, единого, человека.

– Одетого…, – подсказала сыщица, уже прекрасно понимая, какой услышит ответ.

– В ту же самую форму, что и все другие американцы, находящиеся здесь на «Зимовке», – закончил Сергей свою мысль и тут же начал рассказывать дальше: – Именно поэтому на обратном пути я и вглядывался в то самое место. Затем был профессор Попов, а через день появился американский специальный агент. Последнее обстоятельство не успокоило, а только усилило нашу нервозность. Поэтому, когда появились Вы, мы, не зная поставленной Вам задачи, также решили не рисковать и продолжали действовать по заранее продуманным планам, тем более что до настоящего времени это, в принципе, совсем даже неплохо у нас получалось.

– И все же привело к трагичным последствиям, – вставила Оксана свое вполне справедливое замечание. – Таким образом, как следует понимать суть всего, что я слышала: скорее всего, Картонкин тоже убит?

– Судя по всему, это более нежели верно, – согласился Решетов, печально опустив книзу глаза и пытаясь что-то разглядывать на полу, – Ваня после ужина сразу же пошел с проверкой в котельную. Обычно, если все было нормально, у него эта процедура занимала не более двадцати, максимум тридцати минут. Но сегодня он отсутствовал более сорока и брат решил сходить узнать, что же случилось. Кто же знал, что эта их приверженность заключенному между собой договору закончится двойной драмой. Именно поэтому я и решил, что молчать больше нельзя и непременно нужно кому-то довериться.

– И правильно сделал, – воодушевленно произнесла Бероева, понимая, что уже смогла заручиться поддержкой одного члена команды, хотя до конца она ему, конечно, не доверяла, в силу своей длительной практики зная, что верить не следует никому, пока не проверишь и не перепроверишь все самолично, но чтобы не загонять эти мысли в голову разоткровенничавшегося с ней человека, тут же поспешила успокоить его подозрительность, – вместе мы что-нибудь обязательно да придумаем.