(Не)настоящий папа (СИ)

Вместо ответа я протянул ей юридически грамотно составленную расписку. Руки у Марины уже заметно дрожали, когда она с круглыми от шока глазами знакомилась с новыми неприятными неожиданностями. Больше всего в данный момент мне хотелось обойти стол, подхватить ее со стула и крепко обнять. Успокоить, объяснить, что я не дам ее обидеть не только Громову, но и всему миру. Только уверен, я — последний человек, чью помощь она захочет принять.

— Твоя роспись?

— Моя… — тихо прошептала она. — Наверное… Но ведь я не подписывала…

— Уверена?

— По-твоему, я читать не умею? — разозлилась Марина.

— Может быть, обманом?

— Нет же! Я ничего не подписываю не глядя! Уверена, подпись поддельная.

— Что ж, в таком случае настолько достоверно, что даже ты не можешь заметить разницу.

— Но ведь экспертиза сможет!

— Марина, — протянул я, — ты не в сказке. Реальная жизнь такова, что, если некто очень влиятельный захочет, чтобы эта подпись была настоящей, она будет таковой практически у любой экспертизы. И нам придется хорошенько постараться, чтобы доказать обратное.

— Да кому я нужна, Владимир? Я не ворочаю миллионами, не наступаю на хвост женам богатых мужчин, ни с кем не враждую, на места успешных коллег тоже не претендую! На кой черт кому-то навязывать мне подобного рода проблемы?

— Ну… давай подумаем. Ты собираешься выйти замуж за сына политика и одновременно президента самого престижного института страны Григория Владимировича Громова. Подает на тебя в суд нынешний ректор лучшего института культуры. Может быть, эта связь все-таки неслучайна?

Молчание, пропитанное чудовищным напряжением. Единственное, чего я действительно хотел в этот момент, — видеть, что Марина верит мне.

Она посмотрела на меня растерянно-задумчивым взглядом и спросила:

— Зачем?

— Чтобы не позволить Сергею «совершить большую ошибку».

— То есть взять меня в жены означает совершить большую ошибку?

— Это не мои слова, Марина.

Она сглотнула и отвела взгляд. Видеть ее настолько расстроенной мне оказалось не по силам. Хотелось удавить Громова собственными руками, пролить свет на все его грязные делишки, откупорить его собственную пробирку с ядом и заставить проглотить самого. До последней капли.

Я все-таки поднялся и подошел к стулу, на котором сидела виновница таких незнакомых мне чувств.

— Но ведь я не давала согласия…

Марина горько хмыкнула, уронив голову в ладони и заслоняя лицо. А я не сдержал резкого вздоха. Черт возьми, как бы это ни было эгоистично, но где-то в глубине сознания мне стало нереально спокойно от ее слов.

— Сережа сделал мне предложение, я отказала. Он не отступил, попросил подумать еще некоторое время. И это было единственным, на что я согласилась.

— Видимо, отцу он преподнес эту новость несколько иначе.

— Поверить не могу.

— Но это так, Марина.

— Я проиграю суд?

— Да.

— Но ведь прошло столько времени! Разве не поздно спрашивать с меня долги?

— По закону Прохоров имеет право взыскать с тебя долг в течение трех лет…

— Прошло уже больше!

— Выслушай и не перебивай. В расписке указан срок, когда ты должна была вернуть деньги. Именно с этой даты должно было пройти не более трех лет. Прошло только два года.

— Но…

— Марина, я лично перепроверял юридическую грамотность этой круто сваренной каши! — И одобрял ее Громову. — Расписки о возврате долга у тебя нет. Это, — я ткнул в лежавший на столешнице документ, — ты тоже не забирала, когда вернула деньги. Ты — должница, без вариантов. И это тебе подтвердит любой юрист.

— Хорошо. — Она нервно поднялась и повернулась ко мне. — Сколько у меня времени? Я постараюсь собрать деньги.

— Сумма, что запрашивает Прохоров, гораздо выше, чем сумма долга.

Ее невероятные глаза потускнели и стали пустыми, лишенными последней надежды. А голос прозвучал так обреченно, что все внутри меня заледенело.

— Самостоятельно мне ее не собрать, да?

Я вздохнул. Если рассказать главное — какой грязью ее хотят облить, то можно испугать гораздо больше, чем она уже напугана. А все, что необходимо на данном этапе, — это чтобы она перестала общаться с семьей Громовых.

— Давай на время забудем о долге, хорошо? Я сделаю все возможное, чтобы эта жалоба ушла не в суд, а в корзину. Но для этого мне нужна твоя помощь.

29

Марина

Меня настораживало каждое его слово. Возможно, потому, что не хотелось верить в происходящее. Не хотелось думать, что мне снова не повезло с выбором мужчины. И пусть Сергей ничего плохого не сделал, зато его отец старается не покладая рук.

— Почему ты хочешь мне помочь?

— Потому что не хочу навредить матери моего сына. Так же, как не хочу, чтобы это сделал кто-либо другой.

— Так ты наживешь себе недругов.

— Марина, я адвокат. Думаешь, у меня нет недругов?

Я не нашла, что ответить, и лишь неоднозначно повела плечом.

Владимир этот жест трактовал по-своему. Обжег касанием спину, вновь усаживая меня за стол, затем сам присел рядом. Близко! Слишком близко для трезвости моего ума.

Я поерзала и отстранилась от греха подальше. Сейчас крайне важно внимать информацию мозгами, а не подтаявшим желе…