(Не)настоящий папа (СИ)

— Но на вас он женится, — продолжала рассуждать девочка, словно не замечая моей суеты. — Потому что о вас он отзывается с такой же особенной теплотой, как о маме.

Руки на мгновение застыли в воздухе. Я рассеянно смотрела сквозь рубашку с машинками на рукавах, а по спине ползли холодные мурашки.

Оксана продолжала говорить. Медленно, тихо и грустно.

— Сначала я расстроилась, даже стала ревновать. Мне было приятно знать, что я и моя мамочка, которая пусть и на небе, но… мы самые важные для папы люди. А потом я поняла, что, возможно, это не так плохо. Ведь даже если папа будет любить меня меньше, он будет счастлив и не так одинок. Но я совсем не хочу, чтобы он бросил меня ради вас.

Я повернулась к ней, пораженная до глубины души. Оксана действительно уже взрослая и рассудительная. Совершенно не похожая на своих сверстниц. Уткнувшись носом в одеяло, она продолжала смотреть куда угодно, лишь бы мимо меня.

— Он бы никогда тебя не бросил, Оксана, — тихо сказала я. — Даже если бы весь мир стал просить его об этом.

— Но если попросите вы? Ведь я вам не дочка!

— Поверь, Оксана, если бы я хотя бы попробовала сказать подобное твоему отцу, он больше не стал бы отзываться обо мне с теплотой, которую ты заметила. Потому что ты всегда будешь для него дороже всех на свете.

Нас прервал достаточно громкий стук в дверь. Даже стало жаль, что Владимир приехал так быстро и так не вовремя. Но по преобразившемуся выражению лица его дочери можно было легко понять, что она все-таки мне поверила.

41

Я стояла посреди своей комнаты и соображала, где теперь спать. Пока я готовила Кирилла ко сну, Владимир остался с дочерью, и они достаточно долго разговаривали. Мешать не хотелось, потому я специально медлила. Играла в ванной с Кирюшей и развлекала его как могла. Только вот когда голоса за стенкой стихли и мы вернулись в комнату, Оксана спала на моей кровати. А Владимир, безмерно уставший и раздосадованный, сидел в кресле и пустым взглядом таращился в окно. Я очень надеялась, что разговор с дочерью у него прошел складно и на меня зла никто не держит.

Завидев нас, Владимир преобразился, бодро улыбнулся и вызвался почитать сыну сказку. Кирилл, разумеется, остался в восторге от подобного предложения и со скоростью пули забрался в кровать. Как же все-таки хорошо, когда есть подмена! Особенно когда эта подмена — второй родитель твоего ребенка.

Спустя десять минут сынок спал без задних ног. Владимир снова уселся в кресло и поглядывал на меня исподлобья. А я стояла, не зная, куда себя деть.

— Иди сюда, — шепотом позвал он. — Поговорим.

Эх, вот шепотом меня еще никто и никогда не отчитывал. А тон Владимира будто кричал мне — будет жарко.

Поджала губы и отрицательно покачала головой. Кто бы только послушал? Мгновение — и меня сцапали за руку и достаточно резко дернули на себя. Едва пискнуть успела, как уже оказалась на коленях Владимира, в его крепких объятиях.

— Пусти!

— Тише, детей разбудишь.

Ахнула. Вот это наглость. Со стороны мы, наверное, казались счастливой супружеской парой, которая, уложив своих детей спать, теперь готовилась к любовным играм. На деле же подобная поза меня серьезно смущала. К таким тесным контактам с Владимиром я не была готова ни морально, ни физически. Только вот все попытки освободиться сводились к тому, что тесные объятия становились совсем удушающими. Но… такими приятными и надежными.

— Значит, ты собралась уходить из лагеря? — строго спросил Владимир низким тихим голосом.

— Собралась! И не думай, что сможешь меня отговорить.

— А я и не собираюсь отговаривать. Я тебя не отпущу, — в его голосе послышались уже знакомые упрямые нотки.

— Владимир Александрович, вы слишком самоуверенны. Боюсь, в этом вопросе вам не поможет даже грубая физическая сила.

— Я привык действовать юридически. Потому предлагаю обсудить этот вопрос.

Он мягко поглаживал мне спину большим пальцем и щекотал дыханием щеку.

— Сидя у тебя на коленках?

— А что? Очень даже удобно. Так тебя можно заставить потерять бдительность.

И будто в подтверждение своих слов Владимир мягко коснулся моего виска губами.

— Немедленно прекрати, — фыркнула я, пытаясь отстраниться.

Владимир чуть поморщился, прикрывая глаза, словно от боли, но тиски не разжал.

— Итак, мой первый вопрос, Марина Константиновна. Что вас не устраивает в вашей работе?

— Домогательства руководства лагеря, — заявила я довольно суровым тоном.

Владимир тихонько хохотнул:

— Даже если ты решишь уволиться, для нас ровным счетом ничего не изменится. Руководство лагеря не оставит тебя в покое, прими это как факт.

Едва смогла сдержать улыбку.

— Раз с этим пунктом мы разобрались, хотелось бы уточнить другие. Возможно, вас не утраивает заработная плата?

— Меня не устраивает компрометирующая, подрывающая мой авторитет ситуация, в которую меня поставило руководство лагеря.

Брови Владимира медленно поползли вверх. Быть не может, чтобы этот мужчина и мысли не допускал, что о нас весь лагерь судачит!