Не навреди ему

Я откусываю от сэндвича, и отблеск кольца Рика притягивает мой взгляд.

Порывисто приподнимаю ногу, накренив поднос так, чтобы кола из моего стакана вылилась Рику на тарелку и на колени.

– Прости, пожалуйста!

У него вся одежда мокрая, сэндвич плавает в коле, хлеб уплыл и дрейфует по коричневой луже. Он смотрит на себя, широко раскрыв от удивления глаза, потом поднимает взгляд на Дэмиена, и они начинают ржать, пока не багровеют лица, мой брат едва не катается по полу от хохота. Рик утирает слезы. Он вряд ли бы так веселился, если бы не накурился до потери пульса.

Я встаю, забираю у него тарелку, с которой капает кола, и ставлю на упавший на пол поднос. Краем глаза я смотрю на Рика – он весь мокрый и лоснится, кольцо должно легко соскользнуть с его пальца.

– Иди переоденься, – говорю ему я. – Мы тут уберем.

Я встаю и протягиваю ему руку, отклонившись назад и поднимая его с дивана. Кольцо соскальзывает безо всяких усилий с моей стороны.

– Ты не сердишься? – спрашиваю я.

– Да нет, конечно, это было ржачно. Иди сюда.

Он притягивает меня к себе и сгребает в объятия, прижимая щекой к своей мокрой груди. Я извиваюсь в его руках, чувствуя, как багровеет лицо, но он слишком крепко меня сжимает, и от этого они с Дэмиеном только сильнее смеются. В этот момент я их обоих ненавижу. Наконец он меня отпускает, ерошит мне волосы и уходит прочь по коридору, хохоча и спотыкаясь на ходу.

Я опускаю кольцо в карман и беру свою сумку.

– Бежишь с места преступления, – говорит Дэмиен со смехом.

– Извини, – говорю я, направляясь в прихожую. – Мне снова надо идти. Увидимся.

– Мэггот, – говорит он и подзывает меня к себе, уже без улыбки. – Ты ведь поделишься с нами этими деньгами, правда?

У него на лице появляется жесткое выражение, он пристально смотрит мне в глаза. Дэмиен умеет угрожать, не открывая при этом рта. На руках у меня появляются мурашки.

– Конечно.

– Хорошо, – говорит он, подмигивая. – Хорошо.

Он снова улыбается, хотя по глазам этого не скажешь, и у меня дрожь пробегает по спине. Я неискренне улыбаюсь в ответ и иду к двери.

Когда он поймет, что я сбежала с деньгами, то сделает все возможное, чтобы заставить меня об этом пожалеть.

Когда все это закончится, пути назад у меня уже не будет.

39

Марго

Вторник, 9 апреля 2019 года, 17:10

Я сижу в библиотеке перед компьютером, и в голове у меня стучит. Уже несколько часов копаюсь в газетных статьях, полицейских отчетах, новостных архивах. Я столько раз перечитала историю болезни Ахмеда, что знаю ее наизусть, как собственную. Но все равно ничего не находится.

Я плотно вставляю наушники в уши и включаю на экране видео. Это выступление Шабира в парламенте. Он говорит, что наркотическая зависимость – эпидемия, охватившая страну, и правительство обязано осуществить перемены и внедрить реформы.

Как человек, который с такой убежденностью борется с наркотрафиком, может быть связан с Шаббарами?

Изучив карьеру Шабира, я взялась за наводку Анны и поискала в интернете статистику, касающуюся наркотиков. Пресса рукоплескала Шабиру за увеличение числа арестов и обвинительных приговоров по делам, связанным с наркотиками, но статистика по числу смертей в Рэдвуде и Лондоне осталась прежней. Наркотики поступали в город в прежних объемах, несмотря на количество обвинительных приговоров.

Какая-то бессмыслица.

Я запускаю пальцы в волосы, поставив локти на стол и склонив голову. Если не выясню, в чем тут дело, до конца дня, я практически потеряю деньги, а без денег не смогу бежать. Я снова представляю себе, как хожу по тюремной камере с большим животом, и плечи у меня болят от груза ответственности. Взгляд падает на историю болезни.

В ней нет никаких тревожных сигналов. С самых первых медицинских карт он носит имя Шабир. Все, что он рассказывал в интервью о своем прошлом, правда: его имя числится везде в списках учеников на сайтах школ, начиная с начальной и заканчивая Оксфордом. Если бы журналисты захотели нарыть на него компромат, им бы это не удалось; на бумаге он кристально чист.

У меня начинает болеть голова, руки покрыты мурашками от кондиционера, который ревет у меня над головой. Я беру со стола кольцо Рика и надеваю его на палец, любуясь телами змей, обвивающих друг друга. В интернете написано, что змеи символизируют добро и зло в каждом из нас, что-то вроде гармонично переплетающихся инь и ян. Сложно представить себе «добрых» наркоторговцев, но, наверное, это помогает им крепко спать по ночам.

Шаббар и Шабир – слишком похожие фамилии. Это не может быть совпадением, особенно после того, как член парламента был убит на операционном столе. Эта связь должна была быть причиной убийства.

Я вжимаю кончики пальцев в виски, пытаясь связать все нити воедино.