Не называй меня майором...

Вестибюль цокольного этажа в этом месте был открытый — с выходом на площадь. Где-то поблизости ощущался сильнейший запах гари…

«Что-то сгорело… Если бы это ружейка!..» — он не додумал до конца.

Телефоны-автоматы тянулись вдоль стены. Даже по виду они выглядели неисправными. Качан снял подряд несколько трубок, послушал.

«Глухо, как в танке…»

Наконец он нашел одну — с сигналом, нашарил в кармане пару жетонов. Набрал номер. Результат был тот же. Первый жетон проскочил, словно его и не было вовсе.

Качан врезал ладонью по ящику. На короткий миг жизнь там, внутри, проснулась.

Он опустил ещё жетон.

— Алло… — У телефона был Игумнов. — Алло!

— Это я…

— Алло! Говорите!

Аппарат тоже оказался с дефектом.

— Желтов?! Перезвони! Не слышу…

***

Телефонный аппарат на столе у Игумнова ещё несколько раз отзывался на чей-то призыв мелкими рассыпчатыми звоночками.

Кто-то упорно порывался до него дозвониться.

«Желтов?..»

Игумнов дважды ещё хватал трубку.

— Алло!..

Звонили, по всей видимости, из телефона-автомата.

Это убедило, что звонит не Желтов.

«Ксения?!»

Наконец, чей-то голос прорвался сквозь помехи и треск. Игумнов в первую секунду его не узнал.

— Качан?! Ты где?

Связь наконец установилась.

— Я здесь, на вокзале. Рядом с настенными автоматами… У меня неприятность…

— Стой там…

***

Игумнов выскочил на перрон без куртки — тяжелый, крепкий, на голову выше всех. Пробежал сквозной вестибюль. Качан все ещё стоял рядом с поломанными автоматами. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять:

«Беда…»

Несколько лет назад вот так Качан, тогда ещё совсем молодой опер, под конец ночи пришел к нему в кабинет. Долго возился с очками.

В кабинете, как всегда вертелся кто-то из посторонних. Требовались какие-то графики, сведения… Инспектор службы принес очередную липу. Наконец, и он убежал. Они остались вдвоем. Игумнов уже догадывался о чем пойдет речь.

«Жена!»

Жена Качана — смазливая разбитная бабенка — работала на контейнерной площадке. О ней уже ходили разговоры…

— Сейчас позвонили с контейнерной, Игумнов. Там есть молодой мужик, стропольщик… — У него вдруг сломался голос.

Жену Качана вспоминали именно в связи с молодым стропалем…

— Их застали в пустом контейнере. Вдвоем…

Игумнов не дал ему продолжить.

— Молчи!

— Я должен выговориться…

— Не надо! Молчи!

— Мне некому сказать, Игумнов! Ты мне как старший брат!

— Я ничего не слышал! — Игумнов заорал: — Ты мне ничего не говорил, слышишь!.. Где Цуканов?! Пусть зайдет! Пойми! Вы помиритесь, а я останусь для тебя постоянным напоминанием… И вообще! Никому ни слова! Слышишь? Иди, работай!

И вот теперь…

Качан, надвинув «бандитку» на глаза, тщательно протирал очки. Куртка на нем была расстегнута. Он начинал протирать очки особенно аккуратно, когда у него щемило на сердце…

Игумнов знал Качана лучше, чем тот себя сам.

— Что случилось?

— Пистолет…

Игумнов понял.

— Где? — Все в нем оборвалось.

— В Домодедове на перроне. Получилось так…

Вскоре Игумнов уже представил себе всю картину.

Коммерческую палатку «Азас» в ночном длинном ряду таких же — с красочными корбками и экзотическими бутылками снаружи; с «торфушками», левой водкой — «осетинкой» внутри.

Обледенелую — сколько её не чисть — платформу перед прибытием последнего электропоезда из Москвы; прикорнувшего на скамье Качана. Потом патрулей, начавшуюся разборку российско-нигерийской наркомафии…

— … Водитель дрезины ещё позвонит. Не знаю, что он подумал. Это все.

— Теперь о краже пистолета, кроме самого Качана, знал старший наряда и его непосредственный начальник.

«Процесс пошел…»

***

В обязанность Игумнова входило — немедленно поставить в известность вышестоящее начальство. Транспортное Управление внутренних дел на Московской дороге в течение часа должно было проинформировать МВД России.

Инструкция об этом была одной из краеугольных в системе.

Нарушителей — в назидание другим — ожидало примерное наказание — вплоть до увольнения со службы…

— На мне можно ставить крест…

От «пахана» сейчас ничего не зависело.

Утрата табельного оружия никому ещё не сошла с рук.

Финал мог быть только один — позорное изгнание…

— Идем ко мне, — Игумнов повернул в отдел.

— Там дежурный…

— Молчи.

С этой минуты Игумнов брал вину за задержку информации Вверх на себя.

Качан ничего не сказал. Любая благодарность выглядела бы сейчас оскорбительно ложной.

— Все равно из этого дела мне не выпутаться, Игумнов…

При сдаче дежурства тайное так или иначе должно было стать явным.

— Только тебя подставлю

— Пошли.

***

Поиск оружия всегда был делом муторным, заканчивавшимся чаще ничем.

По каждому пропавшему стволу составляли планы оперативно-поисковых мероприятий, рассылались формальные ориентировки и отдельные поручения.

В конце каждого квартала писали справки о выполнении и намечали мероприятия на следующий…

Списки объявленных в розыск «макаровых», составленные Главным Научно — исследовательским Центром управления и информации, занимали сотни страниц. Они начинались номерами пистолетов, похищенных ещё полсотни лет назад и все ещё числящихся в розыске.