Не называй меня майором...

— Но сначала зайди к дежурному… — Качан был уверен, что тот и не подумает это сделать.

— Обязательно… — Потерпевший ускорил шаг.

Качан машинально его замедлил.

«Вот и конец! „Моя последняя футбольная игра…“

Сколько раз он ругал все! Переработку, игру с процентами, начальство…

«А сейчас вышибают — должен бы вроде радоваться! А у самого першит в горле…»

***

— Качан! Борька!

От только что прибывшей электрички двигалась толпа вновьприбывших. От неё отделились двое — высокие, в куртках, без шапок. Один, впрочем, был с красным шарфом вокруг шеи. На манер питерского мента из телесериала.

Качан узнал двух домодедовских оперов, которых он видел ночью у коммерческой палатки.

— Привет… — Он с хода предупредил вопросы о себе, сразу захватил инициативу. — Как там с ночным убийством?..

— Шум идет… Начальство, телекамеры… Убитый — уголовный авторитет…

Но наши вроде спихнули вам. По территориальности… — Тот, что с шарфом, поправил его на груди. — Мы, собственно, к тебе…

Сейчас это было совершенно некстати. Силы его были на исходе. Все мысли вертелись вокруг прибывшего на вокзал Скубилина.

— Только быстро. Там начальство…

— Да чего тут долго… — Тот, что в шарфе, достал из куртки удостоверение. — Держи. И ещё это… — Из внутренноего кармана появился… «макаров». — Твой?

Качан сразу увидел знакомые цифры.

Перрон, контактная сеть над головой, черные мачты на мгновение качнулись у него перед глазами, показалось, что произошло землятрясение. Но тут же все снова стало на свое место.

— Откуда?! Там генерал… Меня сейчас за него как раз вышибают со службы…

— Ладно. Потом… Беги!

***

Качан рывком проскочил мимо дежурки.

Успел лишь заметить — там полно начальства. Потерепевший, как он и предполагал, сделал ноги. Кроме генерала Скубилина приехало и свое руководство — начальник с заместителем по работе с личным составом — бывшим «замполитом». Особняком сидели сановного вида проверяющие, в которых легко было узнать министерских…

В коридоре его никто не увидел. Качан слета как впечатался всем телом в дверь кабинета.

— Смотри, Игумнов!

Он вынул руку из куртки. На ладони, как совершенное произведение искусства, лежал вороненный новенький «макаров».

— Куда его теперь?!

— Е-моё!

Их прервал звонок. Домодедовский начальник уголовного розыска звонил снова:

— Сейчас я могу говорить, Игумнов… Слушай.

История оказалась простой, как сказка

Два домодедовских опера, которых Качан видел несколько минут назад на перроне, возвращались вчера последней электричкой. Когда выскочили на платформу, электричка уже отправлялась.

— Смотри!..

Один из них увидел на скамье отключившегося Качана.

Вокруг была подозрительная публика, обитатели последних электричек. Один из оперов подскочил к скамье. Принялся будить. Второй как мог тянул отправление…

Качан не реагировал.

Электричка уходила. Последняя…

— Оба опера эти, они из деревушки за Белопесоцким. Что было делать? Они вытащили пистолет, удостоверение. Когда садились, двери уже закрывались…

Дальнейшее было ясно. Открыться никому из начальства они не хотели, только Качану.

«Солидарность оперов. „Если мы не за себя, то кто за нас…“ Звонить? Из глухой деревушки?! Как?!»

— Все-таки умудрились связаться… — Домодедовец посчитал разговор законченным. — Цуканов не у тебя?

— Нет, я скажу, чтобы он тебе перезвонил…

***

Цуканов продолжал свой путь .

Известный любому москвичу Институт скорой помощи имени Николая Васильевича Склифосовского, на сленге — просто Склиф, был полон людей…

«Как на вокзале…»

Подъежали амбулансы, такси, ментовской транспорт…

В коридорах кипела жизнь персонала.

Цуканова, мента-водителя, который его сопровождал, и африканца сразу отрядили в отделение токсикологии. Уши Бат Сантес — нигерийский наркокурьер снова затосковал — еле волочил ноги.

В токсикологии лежали люди с отравлениями — нечаянными и умышленными, суециды.

Цуканов показал врачу рентгеновский снимок.

Тот развел руками:

— Я не могу вам помочь…

Пригласили хирурга. Он появился уже через несколько минут молодой, плечистый, с сильными руками, в зеленой одежке.

Хирург оказался с юмором:

— Если хотите, товарищ майор, я вскрою ему живот. Конечно, под вашу ответственность…

Он подмигнул хорошенькой медсестричке. Ушел.

Токситолог развел руками:

— Лучше начать с приемного покоя…

«Снова здорово!..»

Цуканов кивнул водителю: «Уходим!»

— Что будете делать? — поинтересовался токситолог.

— Возвращаемся на вокзал…

— А что там?

— Посоветуемся…

Токситолог только пожал плечами.

В медкомнате дежурил приятель Цуканова, военный врач — бывший начмед дивизии, воевавший в Афгане. Иногда они устраивали тут свои посиделки. При случае к ним присоединялся Игумнов. Медик воевал в десантно-штурмовой бригаде недалеко от Игумнова. Цуканов ему верил.

На вокзал он вместе со своим пленником попал уже под утро .

К счастью, больных в медкомнате не было. Приятель никуда не спешил.

Задача вытащить из нигерийца его наркотический груз немедленно вдохновила медика. Проблемы брюшной полости, как и военно-полевая хирургия, были его несостоявшейся любовью.

— Будем промывать желудок. Давай сюда, брат…

Африканца водрузили на белый табурет посредине.

— Держите его.