Не небом едины (СИ)

Мы расстанемся на рассвете.

Годы пройдут и столетья.

И померкнет однажды солнце нашей любви.

Но всему вопреки

Я не забуду образ твой

Никогда.

В памяти вечно своей храня.

Не небом едины одним.

Вместе пока мы любим.

Ведь любовь дана нам свыше небес.

Почти два месяца я провела в больнице на реабилитации, меня подлатали тут и там, вышла, как новенькая. А после моей выписки из больницы, и когда все виновные злобные герои нашей сказки были наказаны и заколдованы стражами правопорядка, я таки покрасовалась в бежевом, мерцающем бальном платье со шлейфом и в фате, а Платон в блестящем коричневом костюме с кремовой рубашкой и тёмно-золотистой бабочкой, какими мой волшебник увидел нас в пламени свечи Машеньки. Только замуж я вышла не за него, а за Тишеньку. А Платон женился на прелестной Катеньке. Но на свадьбе мы стояли с Плутонием рядом, поскольку свадьбу сыграли двойную.

В нашей истории осталось предостаточно пробелов и неясного, но и на солнце бывают пятна. Например, мы с Плутонием так и не поняли, как нам могли сниться одни сны на двоих, да такие пикантные. Что за история с котом Тихоном? И был ли кот? Он же поцарапал Леонида, и я его видела. И почему Тихон, тот, что не кот, а ставший моим мужем, будучи молодым лейтенантом и служа в полиции, после аварии никак не мог добиться информации обо мне, обивая пороги следственных комитетов, больниц и моргов, и на протяжении многих лет безуспешно меня искал, как и Платон? Но эти мелкие детали мы опустили и не стали забивать себе голову дальше, получив ответы на главные вопросы и выведя основных злодеев на чистую воду.

Эпилог

Полтора года спустя…

— Долго их ждать, мясо почти готово, — ворчит муж, переворачивая шампур со свиным шашлыком для них с Платоном и решётку-гриль с индейкой для нас с Катей, нам нынче можно только диетическое мясо, чтобы у наших малышей не возникло аллергии.

— Потерпи, обещали скоро быть, — на носочках подтягиваюсь к Тихону, целуя в губы, и мы с дочкой делаем очередной круг на коляске по лужайке папиного домика.

В калитке появляются под руку друзья, устремляются по кирпичной дорожке к нам, как всегда, с подарочными пакетами.

— Ой, как тут наша девочка, Евочка принцессочка, — ласково щебет Катенька, разглядывая нашу с Тихоном дочурку в коляске, пускающую слюнки, — невеста будет нашему принцу Арсюше.

— Почему Ева то, Марта? — интересуется Платон, выуживая из-за спины очередную новую гремящую игрушку под восторженное улюлюканье дочки.

— Плутоний, вы балуете её, — шутливо возмущаюсь я, а сама в ответ протягиваю Арсению плюшевую гусеницу с лапками из разных материалов, которая развивает моторику ручек и тактильные ощущения.

— Потому что имя Ева означает «дающая жизнь», — загадочно изрекает Тихоша.

— А чего вы тогда назвали этого сладенького пупсика Арсением? — не удерживаюсь и зацеловываю пухлые щёчки. — Так бы и съела тебя! — агукает мне в ответ малыш и смущённый отворачивается.

— Ооо, — величаво объясняет Платон, — Арсений «мужественный, отважный и решительный»!

— Ну да, не то, что папка, пока с геройством соберётся, с сумятицами справится, принцессу уж из башни дракон спасёт не иначе, — подтруниваю и под гомерический гогот Тихона со звонким хихиканьем Катюши убегаю в дом от своего волшебника, норовящего меня ущипнуть.

На ходу разуваемся, бежим. Платон догоняет меня, переводит дыхание и толкает легонько на наш домашний надувной батут, что мы установили в доме у папы в зале, обустроив ту под игровую детскую комнату, прыгая ко мне следом. Оба барахтаемся на батуте, подпрыгиваем, а потом лежим рядом и смотрим друг другу в глаза.

— Прости меня, — произношу робко важные слова, что не сказала ему, когда меня спасли.

— Спасибо тебе, — перебивает он меня.

— За что? — спрашиваем в один голос друг у друга.

— За то, что снова выбрала не меня.

— За то, что снова выбрала не тебя.

Восклицаем одновременно, и батут содрогается от нашего заливистого смеха.

— А я переживала, что обидела тебя, — поясняю, и Платон начинает меня щекотать. — Нет! Только не пытки щекоткой! Тихон, спаси меня от него! — зову мужа, смеясь, на помощь.

— Да! Ух, я тебя защекочу с твоими сумятицами! Знал бы раньше, что ты переживаешь, что я обиделся, давно тебя отблагодарил.

— Щекоткой?! — визжу и ухахатываюсь я.

— Ммм, — задумывается Платон и прекращает щекотку, — заманчивая идея, но нет. Хотел предложить тебе стать соучредителем.

— Чего?! — ахаю я и пребываю в шоке. — Это за что мне такие благодарности? Я так то в декрете.

— За то, Марточка, — выдерживает паузу и расплывается в блаженной улыбке, — что я счастлив с Катенькой, могу быть с ней обычным, настоящим мужиком и обходиться без волшебства. А так бы мы помаялись с тобой и разбежались. Теперь же все в накладе полюбовно!

К нам просовывается голова Тихона, привычно мило перепачканная яблочным пюре.

— Вы в порядке? — интересуется, слизывая с губ пюрешку, и причмокивает со смаком. Ох и любят они с Евой фруктовые пюре, только и успеваю их делать, своё же лучше, чем покупное, вон у дедушки Юры и яблоньки со сливою да грушенькой в цвету.