Не небом едины

— Так они у меня были, бесстрашие то с бессмертием? Это вы меня их лишили да разум мой затуманили что ли? Ай, бесовские отродья. — зыркнула я на Алёну, Изольду и Леонида. — Я же тут кое-что вспомнила, нелюбимый муж. — устрашающе подняла с пола тесак и припугнула им преступную троицу. — А венчания то и не было у нас. И свадебка то была ненастоящая. Да, тётя Маша? — яростно заорала я, задрав голову наверх и смерив взглядом камеру в углу. — Выходи, чего притаилась? Что, денежки моего папочки прибрать не получилось, так ты позарилась на богатства Платона? — я перевела взгляд на Алису с Алёной, с минуту соображая, и сообразила. — Ах, вы вон как придумали!

— И что же мы придумали, голубка моя? — прошелестела юбкой по полу и язвительно спросила тётя Маша.

— Марья Тимофеевна, вы здесь? Я не знал, клянусь, сейчас-сейчас, — засуетился шкодливо Леонид, — девочки, чего стоим, хватаем Марту и тащим наверх. Изольда, вколи ей то лекарство. Алиса, не стой столбом, делай что-то.

— Замолчи, окаянный, чего раскричался да расшумелся? — привычно заговорила ведунья — она же тётя Маша или Марья Тимофеевна и несостоявшаяся жена моего папеньки.

— Здравствуй, мачеха, — расхохоталась я и раскрыла руки для объятий, — ножа за спиной не держишь?

— Ну что ты, Марточка, — цепко стиснула меня она, — ты же знаешь, у меня другие методы воздействия.

— О да, мне ли не знать. — мы обе прыснули со смеху. — Хорошо подобрала девицу, точно я в молодости. — указала я на Алису.

— Находка моя, — возгордилась тётя Маша, — как увидела Алисочку, так тебя в молодости и вспомнила.

— И выдала за мою дочь, умно, — согласилась я, — а сестрица Алёнушка на меня и не похожа совсем, в тебя пошла, Марья Тимофеевна, не в папину породу.

— Сестрица?! — в один голос воскликнула троица.

— Хех, каково это чего-то не знать, а? — ухмыльнулась я им ответ.

— Вот и я, приплыла к тебе в руки, как золотая рыбка. Чего исчо изволишь? Заколдовать, заворожить да закружить меня? В толк никак не возьму, а Платона вы на кой угробили?

— Да не угробил его никто, Господи, — взвизгнула Алёна, — мама, я не смогла, не смогла. Рука не поднялась. Он же живой человек, столько хорошего для нас сделал, так к нам радушно относился. Я же люблю его! Я же ему назло приняла ухаживания Тихона. Я думала, Платон увидит меня с другим и приревнует, назад ко мне попросится. А у него на этой свет клином сошёлся! — метнула она в меня молнии взглядом.

— Я знаю, — тётя Маша заботливо погладила дочь по волосам, — знала, что ты не сможешь. Ты только кулаками способна размахивать, а сердце то у тебя доброе, любящее.

— Тогда зачем был спектакль с убийством Платона? — взбеленился Леонид.

— А, чтобы ты не напортачил, беспокойный больно, да Марту осадить пыталась, ежели сбежать вздумает, — объяснила ведунья. — Но Марта себе не изменяет, как всегда, полна сюрпризов. Что тогда, что сейчас снова выбрала Тихона.

— Ты для этого мне во сне сказала, что кота Тихоном зовут? Чтобы подтолкнуть меня к забытому любимому? Ты же это нарочно сделала?

— Какой сон, Марточка? Какой кот? — сделала тётя Маша вид, что не поняла, про что я спросила.

— Ах, вот почему она так долго ничего не помнила? — проснулась Изольда. — Гипноз, вы применяли к ней гипноз? А под ним да после комы, да под воздействием того, чем я накачивала Марту, вообще нереально было что-то вспомнить.

— Боже, Изольда, ты меня поражаешь, такие экстросенсорные способности пропадают, — поглумилась над ней Марья Тимофеевна. — А ты грешила на свои капельницы с таблетками, что они волшебные? Наивные. — закатила она глаза. — Да из вас всех одна Марта то трезво и мыслила и сквозь призму розовых очков на жизнь не смотрела. И с Тихоном у них любовь настоящая, это я вам, — обратилась она к нам с любимым, — как пожившая жизнь говорю и как ведунья, что видит будущее. Так что, благословляю вас, дети мои, — провозгласила иронично она, пустив скупую слезу.

— Ага, — заржал Тихон, — осталось только добавить: «Плодитесь и размножайтесь».

— Да пожалуйста, — мачеха потрясла перед нами каким-то пузырьком, — у меня как раз есть травки по этой части.

— Я пас, мачеха, напилась твоих травок, что на всю оставшуюся жизнь хватит. Еле из забытья вырвалась.

— Как хочешь, голубка, — ровно произнесла тётя Маша, — тогда будем дружненько пить воду, в ней никаких добавок, в прикуску с пирожками с голубикой по рецепту Марты, как раз скоро Платон явится, он их любит.

В наших стройных и совершенно недружных рядах произошло оживление и волнение. Мы все переглядывались между собой и ждали объяснений от Марьи Тимофеевны.

— Какое дружненько? Какие пирожки с голубикой? Как сюда явится Платон? — озвучил Леонид, кажется, все интересующие нас вопросы.

— Должны же мы отыграть нашу сказку до конца? — таинственно изрекла тётя Маша. — Вон у нас ведунья есть, кот-прохвост Леопольд есть, удалец-молодец есть, сестрица Алёнушка и та есть. Ждём-с, когда же на бал прискачет волшебник и спасёт свою Золушку, как и обещал.

— Супер! — разгневалась Изольда. — А психиатр с патологоанатомом побоку? Мы с Алисой не при делах, да?!