Не обещай себя другим

Любой мужчина, какой бы ориентации он ни был, ни за что не остался бы равнодушным при виде Нади с ее огненно-рыжими волосами, нефритовыми глазами и удивительной лепкой лица. Именно эту красоту я и попытался отобразить в серии фотографий, которые сделал пару лет назад. Я подчеркнул зелень глаз и рыжеватый оттенок волос, и теперь эти портреты украшают дальнюю стену ее гостиной.

Но сейчас я не замечаю эти яркие пятна на стене, как не замечаю ничего вокруг. Мой взор прикован к Эйми, которая стоит у окна. Крепко обняв себя обеими руками, она смотрит на улицу, будто пытаясь разглядеть там что-то важное. Свет, падающий из окна, озаряет влажные полоски на ее щеках.

По моему телу пробегает волна облегчения. Эйми здесь, она жива и здорова. Я чувствую непреодолимое желание подойти к ней, обнять. Ощутить, что она по-прежнему моя.

Надя прикрывает за мной входную дверь.

– Давно она здесь? – спрашиваю я.

– Пришла минут за десять до твоего звонка. Я только-только вернулась с работы.

Не так уж давно. Стало быть, в обществе Джеймса Эйми провела полтора часа. Все то время, что я пытался дозвониться до нее.

Я сглатываю. Многое может произойти за девяносто минут.

– Она тебе что-нибудь сказала?

– Ничего. Обронила лишь, что хочет прийти в себя, прежде чем ехать к родителям за Кэти. Я так думаю, ей не хочется возвращаться домой в таком состоянии.

В таком состоянии? Неужели она поняла, что все еще любит Джеймса, и теперь боится сказать мне об этом?

К горлу подкатывает тошнота.

Что такого сказал ей Джеймс? Что он с ней сделал? Я встречался с этим парнем пару раз, когда он был Карлосом, но Джеймса я не знаю. Не знаю, на что он способен.

Надя щелкает выключателем, отчего сумерки растекаются по углам. Эйми мигает от яркого света и отирает щеки тыльной стороной ладони. Ей известно, что я здесь. Наверняка она слышала, как я стучал в дверь. Но она не спешит ко мне. Продолжает молча смотреть в окно.

Надя ободряюще касается моего плеча.

– Я буду на кухне.

Я киваю и направляюсь к Эйми. Та оборачивается при звуке моих шагов и поднимает руку, словно умоляя не подходить ближе. У меня по спине пробегает холодок. Я замираю рядом с кофейным столиком. Он завален книгами и журналами, между которыми примостились горшочки с кактусами. Возле столика – корзина с чистым бельем. В этой изысканной гостиной она выглядит как-то неуместно.

– Я просто хочу знать, что с тобой все в порядке. Я здорово поволновался.

Эйми бросает взгляд в сторону кухни, куда только что ушла Надя.

– Не хочу говорить об этом здесь.

Я протягиваю руку.

– Идем, я отвезу тебя домой.

Мне не хочется выпускать ее из вида ни на минуту.

Но Эйми лишь качает головой.

– Я пока не готова. Ты поезжай. Встретимся дома.

– Я не уеду, пока не узнаю, что случилось, – вырывается у меня. – После того, что произошло этим летом, я имею право…

– Ян, прошу тебя. – В отчаянии она хватает из корзины клубок, в который свернуты носки. Такое чувство, что она вот-вот швырнет им в меня. Но плечи у нее поникают, клубок падает из рук. Она выглядит такой печальной, что у меня переворачивается сердце.

– Поговорим позже, – качает головой Эйми. – Пока что… мне надо все осмыслить.

Что осмыслить?

– Эйми…

Меня убивает эта неопределенность. «Только не говори мне, что ты все еще любишь его».

По ее щеке стекает слезинка. Забыв всякую осторожность, я шагаю вперед и прижимаю Эйми к груди. Она каменеет, еще больше замыкается в себе. Но я продолжаю обнимать ее, продолжаю нашептывать, как я сильно люблю ее, и вот уже она сама прижимается ко мне… и плачет, не таясь.

Я легонько покачиваю ее в своих объятиях.

– Детка, ты должна помочь мне. Я не смогу справиться с проблемой, пока не пойму, что не так.

Эйми крепко обнимает меня за талию. Лицо она прячет у меня на груди, и я не могу понять, что она сейчас чувствует.

– Скажи мне, почему ты так расстроилась?

– Я не расстроена. Я зла. По крайней мере, злилась до прихода сюда.

– Ты сердишься на меня?

– Нет, на себя. Ненавижу себя всей душой. – Эйми высвобождается из моих объятий и вновь поворачивается к окну.

– Детка. – Я встаю рядом и разглядываю ее профиль. На носу у Эйми россыпь еле заметных веснушек. Они как крошки шоколада на пенистом латте. Я легонько провожу пальцем по ее волосам.

– Почему ты сердишься на себя? – спрашиваю я, стараясь сдерживать эмоции.

Эйми смахивает с лица слезы. Мне очень хочется обнять ее. Не люблю, когда она вот так замыкается в себе. Плечи опущены, будто на нее давит какой-то груз.