Не обожгись цветком папоротника (СИ)

Ярина с недоумением поглядела на мать. Казалось, она не понимает, о чём та толкует. Домна сама побледнела, вспомнив недавнюю болезнь Ярины, когда мысленно уже навек прощалась с ней.

— Яринушка, доченька, да не переживай ты так. Всё наладится. Выздоровеет, вернётся.

— Выздоровеет, вернётся? — Ярина покачала головой. — Ты не понимаешь.

— Что? Чего я не понимаю?

Но Ярина на это ничего не ответила. Да и как матери объяснить, что оставила она в последнее время Глеба, совсем забросила. Думала, что беда с Баженой, а беда и за её женихом ходила по пятам.

Ещё вчера на Глеба обижалась, что он её мало замечает, а оказалось, что его она не видела совсем.

…Пыря наблюдала за дочерью. Агния не торопясь ходила от одной кучки народа к другой. Там скажет что-то, словно невзначай, там кивнёт головой. После повернула к шалашу. Пыря поколебалась: то ли подождать делёж, какое ей сено выделят, в какой скирде, то ли идти за дочерью. Не выдержала, пошла к шалашу. Агнию застала, когда та заканчивала седлать коня. Свою чёрную кобылку Агния поменяла у односельчанина.

— Ты куда это собралась?

— Домой. Тут уж делать нечего, — Агния легко вскочила в седло и поскакала.

— Постой, — закричала Пыря, но дочка словно не слышала.

Пыря почувствовала, как её наполняет гнев. «Да сколько ж можно? Да я тебе совсем пустое место? Ну нет, доченька, на этот раз по-моему будет. Хватит, кончилось моё терпение!»… Ещё долго Пыря мысленно разговаривала с дочерью, а сама нервно запрягала старенькую кобылу и бросала в телегу свои немногочисленные вещи.

— Но-о, — вскоре ударила прутом по костлявому крупу лошади и тронулась в путь.

— Куда ты, Пыря? — удивилась шедшая мимо Лябзя.

— Домой, — сухо ответила Пыря.

— А сено?

— Лябзя, не в службу, а в дружбу, догляди, какое мне сено дадут. И где.

— Ладно.

И Пыря махнула рукой, прощаясь.

86

— Теперь самая черничная пора, — задумчиво поделилась баушка своими мыслями.

Айка, раскрыв рот, внимательно посмотрел на старушку.

— Так, можа, сходим в лес? — предложила она Айке. — А то так и останемся без черники. А мы ба и так поели, и насушили ба, потом пироги с ягодами спекли, знаешь, как вкусно?

— Дя, — согласно кивнул Айка. Он всегда был согласен с баушкой.

— Ну, тогда завтра с утра, как управимся, так пойдём.

На следующее утро, когда ещё роса не сошла, по пыльной дороге шагали в сторону леса худенькая шустрая старушка и маленький беленький малец. В руке у старушки была довольно объёмная корзина, у мальчугана лёгонькое берестяное лукошко.

Впереди показалось деревенское стадо во главе с пастухом.

— Ишь, смотрит, — пожаловалась баушка Айке. — Кабы лешему чего не нашептал, старый пень.

Но проходя мимо не забыла ласково пропеть:

— Доброго здоровьичка вам и нашему стаду.

— Ай, по грибы собрались?

— По грибы, да по ягоды. Что найдём, от того не откажемся.

— Далеко не ходите, медведи балуют. Тут вот от краюшку много и грибов, и ягод.

— Благодарствуйте на добром слове, — опять пропела баушка, не замечая, что обращение на «вы» выдаёт её недоверие и неприязнь.

— Ишь ты, медведем пугает старый хрыч. Ясно, что жадобится. И ведь самому-то нельзя есть ни грибов, ни ягод. Сам не ам, и другому не дам. Не боись, Айка, брешит дед Яшма… Хотя, с другой стороны, какой лес без медведя? — баушка чуть замедлила шаги. Ну, как говорится, волка бояться — в лес не ходить. А что волк, что медведь, для баушки одинаково приятны. И в лес она ходила всю жизнь — ничего, обходилось.

Подойдя к первым деревьям, отыскали подходящий пень, положили угощение для лешего.

— Знаешь, куда пойдём? — спросила баушка. — Помню по молодости бегали с девками в одно место. Далековато, правда, зато ягод — силушка невиданная. И все крупные. Теперь всё больше в ту сторону ходят, — баушка махнула рукой, указывая направление, — к старому болоту. Там тоже черничные места. Но наши бабки, которые на сенокос не попали, там уже всё, небось, облазили. Одна Крыпочка чего стоит. Надысь видала, как плетушку тащила. По всему видать — тяжёлая была. Прикрыла сверху травкой, чтобы кто не сглазил. Ну, меня-то не проведёшь. Ягод набрала — чего ещё? Эта Крыпочка и по молодости была страсть кака шустра до ягод. Видать, слово заветное знает. Ну, а мы пойдём в моё место. Туда мало кто дорогу помнит.

Айка не возразил. Пошли.

— А то садись ко мне на горб, — предложила баушка. — А то заморишься. Туда неблизко иттить. Давай, лукошко своё ко мне в корзину кидай, а сам лезь.

Баушка согнулась в три погибели, Айка привычно залез к ней чуть ли не на шею, обхватил двумя руками голову.

— Во, так-то быстрее дойдём. Ты лёгонький, словно пёрышко. Вроде и ешь хорошо, а всё уходит куда-то. Вот назад — не взыщи, сам пойдёшь. Назад мы ягоды несть будем.