Не один дома

Дэниэл помнил сюжет детективной книги, которую читал Макс, вернее, не совсем Макс, в то время, когда сам Дэниэл обследовался осенью в больнице. «Она сплевывала в горсть и размазывала кровянистую массу…». Сюзан будут искать. Надо поторопиться. Улыбаясь в строительном магазине, Дэниэл оплатил наличными несколько мешков раствора для укладывания кирпича и сам кирпич. Доставку пришлось заказать на дом, так как за руль он ни единого разу так и не садился, вот уже больше года. Парням из магазина Дэниэл рассказал, что хочет завести большую собаку, для которой решил самостоятельно построить будку. Времени у него много, руки работы не боятся, и плевать, что будки из кирпича не строят – собака – это предлог, чтобы отвлечься и занять себя тяжелым физическим трудом после трагедии, произошедшей в его семье год назад. Доставщики, конечно, решили, что мужик спятил, и были, в общем-то правы, но Дэниэла это не волновало.

Днем он строил будку из кирпича, не планируя в нее никого заселять, а ночью возился в подвале. Во дворе Дэниэл махал рукой мимо проходящим соседям, которые, обсуждая его между собой, крутили у виска пальцем, а в подвале слушал стоны и мычание своей бывшей любовницы, требуя признания от нее в том, что она видит Риту, стоящую рядом. Так продолжалось три дня. Сюзан слабла. Раз в день Дэниэл давал ей воду, оставляя в клетке ведро для испражнений, но уже на третий день испражняться ей было не чем. Рита снова растянула свою страшную улыбку и Дэниэл, желая, чтобы эта улыбка скорее сошла с ее лица, злобно закричал на Сюзан:

– Как ты можешь не видеть ее? Умоляю, скажи, что видишь Риту, или она снова уйдет! А я не хочу, чтобы она уходила. Она – моя жена, она носит моего ребенка, и я люблю ее! Не ври мне, тварь! Это все из-за тебя. Ты обязана видеть ее!

Дэниэл вошел в клетку и схватил за волосы рыдающую Сюзан. Жилы на ее шее были натянуты, слезы лились, не переставая, но на стоны сил уже не было. Слабый звук раздался из-под скотча, которым был заклеен рот.

– Повтори, я не слышу, – сказал Дэниэл тише. Короткое мычание повторилось. Дэниэл сорвал скотч, вырвав у Сюзан небольшой клок волос, который прилип к нему.

– Я вижу, – слабым голосом, который заглушали слезы, сказала Сюзан, – я вижу тебя, Рита. Прошу, прости меня и скажи ему меня отпустить. Умоляю тебя. Я не хотела нанести вред ни тебе, ни твоим детям. Прости меня, по…

Она не договорила. Улыбка сошла с лица Риты, и Дэниэл снова завязал пленнице рот, на это раз грязной тряпкой. Он закрыл клетку, выключил в подвале свет и пошел наверх, чтобы лечь спать. Пять минут, полчаса или целый час Сюзан тихо плакала, на громкие стоны у нее попросту не осталось сил. Нет, она не видела Риту. Но она была согласна увидеть кого угодно на самом деле, взаправду, лишь бы обрести свободу.

Дэниэл не боялся, что Сюзан будут искать у него дома. Его могли допросить, как ее бывшего знакомого, но не более того. Он предусмотрительно договорился о встрече лишь в социальных сетях, а когда телефон Сюзан оказался у него в руках, удалил оттуда всю переписку с ним.

Когда утром следующего дня Дэниэл проснулся, то еще из спальной он почувствовал приятный запах ванили. Спустившись на кухню, он обнаружил на столе поднос, на котором возвышалась гора из творожных кексов. Дэниэл улыбнулся, и его не волновало, что левая рука снова ныла. Это было не важно. Их испекла Рита, пускай и его руками. Рядом с тарелкой стоял пузырек с таблетками, которые должны были быть выпиты давным-давно. Дэниэл обернулся по сторонам – Риты не было, Молли и Макс крайне редко ему являлись. Он был один. Теперь его черед, он знал. Он чувствовал это.

Спустившись в подвал с тарелкой ароматных кексов, Дэниэл сел у клетки, в которой лежала обессиленная Сюзан, взял один кекс и принялся, не спеша, поедать его. Сюзан проснулась, попыталась приподняться. На запястьях наручники стерли кожу, обнажив уже гниющие язвы, грязная тряпка, которой был завязан ее рот, смоченная слюной и слезами, создала благоприятную среду для гниения кожи в уголках рта, где еще под скотчем началось раздражение. Но Сюзан не чувствовала боли. Ей уже вообще было сложно что-то чувствовать. Мысли путались, перед глазами стоял туман.

– Хочешь? – спросил ее Дэниэл, чавкая и протягивая надкушенный кекс. – Я дам тебе один, если ты будешь умницей, когда я развяжу тебе рот.

Сюзан попыталась подползти ближе к решетке в ту сторону, у которой сидел Дэниэл. Когда-то она думала, что любила его…

– Не бойся, ее здесь нет, – сказал он. – Так хочешь или нет?

Сюзан отчаянно закивала. Дэниэл взял верхний кекс и направился к клетке. Зайдя в нее, он развязал рот Сюзан. Она не кричала. Просто не могла. Он держал кекс в своей руке, а она жадно откусывала от него кусок за куском. Всего четыре укуса, и кекс полностью переместился из руки Дэниэла в ее израненный рот. Глаза закрылись от удовольствия, а через пятнадцать минут от огромной дозы лекарств, которые Брукс назначал Дэниэлу Коллинзу. Испуганный взгляд посмотрел на Дэниэла в последний раз.