Не оставляй меня одну (СИ)

— Двигайтесь! — рыкнул Влад на всю связь так, что меня аж передернуло, я еле сдержалась, чтобы не пустить это по связи, а вот от Никиты и Виктора разлетелось удивление.

К тому же я-то понимала, зачем я здесь. Михаил тоже.

— Влад! — предупреждающе рыкнул бывший призрак в связь, от злости обратившись к нему по имени, а не по позывному. — Я не стану это долго терпеть.

— Придется, — явная угроза от Влада разошлась по связи. — Уводи их.

— Ублюдок, — выплюнул Михаил, и я снова поймала себя на мысли, что прежний Михаил просто промолчал бы, он все понимал.

— Валите уже, — вслух рявкнула я, выпихивая из двери Никиту. — Здесь сейчас будет ад.

Виктора уговаривать не пришлось, он нырнул следом, и я порвала связь. Мы с Владом переглянулись.

— Готова? — громко спросил он с дальней части этажа

— Действуй, — я решительно кивнула.

Влад спрыгнул вниз и встал в центре, раскинул руки в стороны, прикрыл глаза. Сейчас он поднимет здесь всю нежить. Но для этого ему придется обратиться к силе черной крови, почти впасть в безумие. И только я могу его из этого безумия вывести. Со мной такого не случалось никогда, поэтому я не понимала, что он чувствует в такие моменты, знала лишь, как его успокоить. Я спустилась по лестнице, подошла к нему, встала за спиной. Все помещение наполнял черный туман. Здесь и так было темно, поэтому Влада почти не было видно, но я ощущала его. А вот эмоции брата от меня в такие моменты закрывались наглухо из-за усиления в нем черной крови. По рукам Влада скользил черный дым, окутывал его, и мне, как и всегда в такие моменты, стало страшно. Чтобы хоть немного унять дрожь, я положила ладони брату на спину, погрузила руки в черный дым. Мне это было можно. Только мне, остальных эта тьма не признавала. Я закрыла глаза, морально готовясь к тому, что мне сейчас предстоит, прислонилась лбом к его спине, словно он мог защитить меня от самого себя. Вокруг со всех сторон разнесся треск. Мертвые тела ломали свои хранилища и поднимались. Шли мимо нас наружу, немного чавкая по бензину, разлитому на полу и стекающему с них. Я не смотрела, мне никогда не нравилось, когда он это делал, мертвые не должны ходить. Я просто стояла позади него, внутренне сжавшись, ожидая, когда все кончится. Моя очередь участвовать в этом еще наступит.

Снаружи через звуки выстрелов послышались крики. Нежить хоть и была безоружна, но если не знать, как убивать ее, была опасна. А они вряд ли знали. Как раз это даст время Михаилу с новичками уйти. А мы вернемся потом. Так уже бывало. Михаил уводил людей, а мы с братом дожимали силы врага. Точнее, дожимал он, а я потом приводила его в себя. Только я могла вытащить его из безумия черной крови.

— Поджигай, — брат произнес это негромким хриплым голосом, но звук разнесся эхом.

Я бросила огонь зажигалки в полосу мокрых следов нежити. Все мертвецы уже были снаружи. Здесь, внутри, остались лишь мы и спящие порождения Зоога на втором этаже. Огонь метнулся вдоль их следов и вырвался на улицу. По пути отделился в сторону лестницы и скользнул наверх, быстро охватив ящики с вампирами. Скоро все кончится. Я расстегнула свою синюю форму, расстегнула рубашку под ней. Сбросила на пол. Стащила обувь, штаны и трусики, и отправила их к форме. Лучше это аккуратно сделаю я и сейчас, чем он порвет это сам и потом. Я обхватила себя руками — больше от нервов, чем от холода, из-за полыхающего сверху огня было тепло, даже жарко.

Снаружи творился ад: люди кричали, стреляли, умирали. Но и здесь тоже был ад: тишина, треск огня и брат в черном тумане. Я вдохнула и выдохнула. Пора. Я ступила босыми ногами по холодному каменному полу, обходя Влада, чтобы встать перед ним. Огонь полыхал, но свет не пробивался сквозь тьму вокруг брата, лишь отражался в его глазах. Черные радужки, черные венки в белках. Бледное, почти белое лицо, испещренное проступавшей чернотой вен. Мои пальцы скользнули в окружавшую его тьму, мягко легли на плечи.

— Влад, — мурлыкнула я, прижимаясь к нему обнаженной грудью и животом, погружаясь в этот черный туман. — Все кончилось, родной.

Его глаза неотрывно за мной следили, но он не шевелился. В нем шла внутренняя борьба, я играла с его безумием, как мотылек с огнем. Мои пальцы скользнули ему по шее, прогулялись по щетине, по губам. Я ласково коснулась его губ своими, старательно пряча страх в самой далекой глубине сердца. Когда он бывал в таком состоянии, то от него можно было ожидать что угодно. Пока он не делал ничего, и можно было считать, что побеждаю я. Я провела ему язычком по губам, и вместе с тем взяла его правую руку и положила ладонью себе на грудь. Против такого жеста он никогда устоять не мог. Его пальцы сжались, хватая ее.

— Это все твое, — шепнула я. — Бери, если хочешь.