Не оставляй меня одну (СИ)

От приятного занятия отвлек звонок в дверь. Я опустила книжку на колени аккуратно, чтобы не намочить, и поверх очков молча вопросительно посмотрела на брата. Он верно понял мой немой вопрос, нужно ли мне открывать, и отложил кисть и палитру.

— Я открою. Будь здесь, — он покинул ванную.

Приятно, когда тебя понимают без слов. Я воспользовалась неожиданной передышкой, чтобы встать и потянуться. Капельки воды заскользили по округлым изгибам тела, и я, представив себя со стороны, решила подождать брата так. Мне нравилось его дразнить: кто бы там ни пришел, иметь меня прямо при нем он не станет, а значит будет сидеть и молча хотеть меня без возможности получить. Своеобразная месть за содеянное шесть лет назад, в мои двадцать.

— Вероника! — голос брата раздался сверху. — К тебе пришли.

Я вздохнула и недовольно поджала губы: брат ко мне не спустится. Пришлось вылезать и одеваться. Когда я вышла в гостиную, меня там ждала Оксана, миловидная блондиночка, лет на пять старше меня. Мы познакомились еще в школе, а после она со своими двумя друзьями оказалась одной из тех, кто выжил после принятия сыворотки. Во время учебы близкими подругами мы не были, сдружились со временем, будучи теми единицами, что выжили после принятия черной крови.

Сейчас она сидела на диване в форме отдела бледная, как смерть. Смотрела в одну точку перед собой, смирно сложив руки на колени, что не похоже на нее. Помимо этого обеспокоили меня еще две вещи. Во-первых, она в форме. Все еще на задании что ли. А во-вторых, она весьма жизнерадостный человек. Ума не приложу, что же такого могло случиться, что она такая мрачная.

— Ночка! — я широко улыбнулась. — Рада твоему визиту, дорогая!

Ночь — ее позывной, и он прилепился к ней так сильно, что ее так порой называло даже начальство, что уж говорить про остальных.

Я наклонилась к ней и чмокнула в щеку. Обычно Ночка мне свою щеку подставляла, но сейчас она осталась сидеть, глядя перед собой стеклянным взглядом, и тихо произнесла.

— Они погибли, Вероника.

— Кто?

Я не сразу поняла, о ком она. А может просто не пожелала понять, догадаться было несложно.

— Они, — она произнесла это слово с нажимом, чем подтвердила мои худшие опасения.

Агенты Чернобог и Белобог — один проклинатель, другой предсказатель — ее напарники и по совместительству любовники. Я не вдавалась в подробности ее личной жизни, но одно знала точно: именно они помогали ей справиться с безумием черной крови, как и она — им.

— Как?.. Я не понимаю… — я осталась стоять перед ней в легком шоке, не зная, как реагировать.

— Наша группа села на хвост главному гхаттиту, и он загнал их в ловушку на последнем задании. Они спасли мне жизнь, спрятали, а сами оказались в окружении нежити в центре ритуального круга, где их сила не работала. Я своими глазами видела, как их разорвали, но была сильно ранена и помочь ничем не могла.

Ночка сообщала это равнодушно, явно не в первый раз, но я понимала, как ей больно, буквально видела эту стену, что она возвела между своими чувствами и всеми окружающими, не желая, чтобы они знали, что творится у нее внутри. На секунду я представила, что со мной будет, если вдруг Михаил или Влад умрут, не говоря уже о том, чтобы видеть, как это будет происходить, и меня передернуло.

— Мне очень жаль. Очень и очень, — я просто не знала, что еще можно сказать.

— Я пришла попрощаться.

— Ты что, руки на себя наложить решила? Ночка, одумайся!

— Нет, — она грустно улыбнулась и наконец перевела взгляд на меня. — Отдел выдал мне путевку, чтобы я отдохнула и пришла в себя. Завтра поезд, я уезжаю.

Я расслабленно выдохнула. У Отдела эти путевки всегда были под рукой как раз для таких вот случаев. Последствия психологического перенапряжения в случае чернокровных агентов могли быть непредсказуемыми, и Отдел заботился о них как мог.

Ночка взяла с меня обещание проводить ее завтра на поезд и с тем ушла домой собирать вещи, а я все еще в шоке осталась сидеть в гостиной, пытаясь проглотить подступивший к горлу ком. Ее напарники были отличными ребятами. Между собой они познакомились еще в школе. Я тогда не дружила с ними, но и не враждовала, общалась исключительно как с сокурсниками. Эти двое всегда были жизнерадостными и озорными ребятами. Конечно, они часто получали за свои выходки, но не делали ничего дурного, и я никогда не назвала бы их плохими людьми. А теперь вот их нет.