Не оставляя следов

Мне повезло — после шести недель напряженной работы я получил короткий отпуск и смог побывать на выступлениях «Сокола» (Национальное спортивное общество Чехии), которые в те дни проходили на Пражском фестивале. В фестивале участвовала и делегация из Израиля. На меня произвели большое впечатление выступления многих делегаций, особенно из России, и все же я не могу забыть короткого, но выразительного выступления нашей делегации в день открытия Международной выставки. Исполнялись народные танцы, играл ансамбль флейтистов, и пела Эстер Гамлиэлит. Танец завершался необычно и увлекательно: танцоры, исполнявшие хору, длинной цепью спускались со сцены на площадь и присоединялись к зрителям, которые немедленно входили в круг и принимались танцевать вместе с ними.

Дня четыре я развлекался, а потом отправился в поездку по летним лагерям, разбросанным по Чехии. Мне пришлось встречаться с инструкторами, которые побывали в Венгрии, где прошли наш курс подготовки, и теперь преподавали здесь. Их энтузиазм и чувство ответственности просто поражали. Они уже были неотъемлемой частью Хаганы, и это прибавляло им уважения в собственных глазах и в глазах окружающих.

Такая же атмосфера, несмотря на различия в партийных взглядах, царила в лагерях, созданных организациями Ха-шомер ха-цаир, Бней-Акива[24] и другими. Нельзя не отметить деятельности эмиссаров разных движений из Израиля, которые сплотились воедино, чтобы помочь нам, представителям Хаганы, в исполнении порученной нам задачи. По окончании поездки мне нужно было вернуться в Венгрию, но пришлось прождать два дня в Братиславе, пока подготовят переход границы. Это время я использовал, чтобы побывать в Вене, главным образом — в лагерях, где были сосредоточены беженцы-евреи.

Ужасная картина во дворе больницы Ротшильда

В то время в Женеве заседала комиссия, созданная Ассамблеей ООН с целью изучить возможности заключения мира между евреями и арабами в Палестине и для решения ближневосточной проблемы.

3 августа 1947 года перед комиссией выступили представители евреев — перемещенных лиц в Австрии и Германии, которые заявили, что беженцы отказываются вернуться в диаспору и раствориться в ней. Они требовали, чтобы им разрешили въезд в Эрец-Исраэль. В этот день я приехал в Вену, в огромный лагерь беженцев, который был расположен в здании больницы имени Ротшильда. И тут перед моими глазами развернулась еврейская трагедия во всей ее наготе. В здание, которое могло вместить самое большее тысячу человек, набилось тысяч семь абсолютно неимущих евреев. Семьи с детьми теснились на одной кровати, а вещи — под кроватью. В каждом углу, в комнатах, набитых до отказа, во дворе, в подвале, на чердаке, в коридорах и на лестницах ютились люди, те самые, уцелевшие в Катастрофе, до которых руки нацистов не успели дотянуться. С рассвета и до заката они толпились в бесконечных очередях. Очереди были везде — в душ, в столовую, в туалет, в медпункт. Хотя еще на родине я слышал и читал об этих беженцах, картина лагеря потрясла меня до глубины души.

Я спрашивал себя, почему представители перемещенных лиц в Австрии и Германии должны были приезжать в мирную и благополучную Женеву, чтобы передать свое воззвание в комиссию ООН. Разве человеческая совесть не велит, чтобы комиссия сама приехала в этот лагерь и своими глазами увидела, в каком положении находятся евреи, выжившие в Европе?

Я бродил по Вене, а в душе крепло желание поскорее вернуться домой и начать борьбу с англичанами. Их жестокая политика — препятствовать въезду беженцев в Палестину — представлялась мне делом злодейским и преступным.

Оставив лагерь, я направился в центр благополучной Вены. Я смотрел на австрийцев, проигравших войну: живут в тиши и покое, трудятся без помех… А мы, воевавшие плечом к плечу со странами-союзницами, мы, победившие в войне, — почему мы должны просить, объяснять, бороться за то, чтобы нам позволили залечить душевные раны, возместить потери, понесенные евреями в этой войне?

Мрачный и подавленный, я вернулся в канцелярию Еврейского агентства.

Перед возвращением в Братиславу я почувствовал, что мне необходимо побывать на могиле Герцля[25]. Поразительно, но надгробные камни Герцля и его жены оказались неповрежденными. Трудно было поверить, что нацисты не добрались до могилы великого еврейского вождя.

В Братиславе я провел несколько часов и отправился дальше поездом до венгерской границы. На этот раз я перешел границу как заправский контрабандист и продолжил свой путь в Будапешт без каких-либо приключений.

Церемония принесения присяги Хагане