Не оставляющий следов: Обретение

Удивительно, что на общий стол выставили именно хого, ведь было бы достаточно и других вкусностей: в глубоких чашах исходили жаром пельмени, начиненные зеленью шпината, фаршем из дичи и капусты, паровые пирожки баоцзы со свининой и соевой пастой, тушеные голуби в охапках свежей пряной зелени. Настоящий пир, поражающий своим изобилием! Самовар же – домашний способ приготовления блюд. Его не предложат посторонним или просто знакомым, а разделят только лишь с родственниками или друзьями. Особая близость возникает между сотрапезниками, что вместе готовят в пряном крепком бульоне мясо и любимые овощи, выбирая их из предложенного хозяевами набора.

Старый дом не производил впечатления зажиточного, был обустроен достаточно скромно и давно не подновлялся: перекошенные полки на бревенчатых стенах, сколы и трещинки в чашках, скрипящие полы... откуда столько разносолов? Настораживало не только щедрое гостеприимство хозяев, но и сам факт того, что они вообще впустили чужаков, обогрели и накормили, позаботились о лошадях и прочих питомцах – здесь тесновато. После церемонии недолгого приветствия преисполнились к незнакомцам доверия? Подозрительно как-то.

Глаза домашнего кота ревниво следили за Сию, который с урчанием пожирал мясо из его собственной миски, но спрыгнуть с полатей над запечью полосатый зверек не решался: они уже успели подраться и выяснить, что пришелец сильнее. Хранитель представился хозяевам позже нас, устроив безобразное выяснение отношений с постоянным обитателем, но чем-то смог снискать их расположение. Сама печка уже отработала день и медленно остывала, наполняя комнату мягким теплом. Как хорошо! Я осторожно вытянул под столом ноги в мягких овчинных чунях, предложенных нам дочерью хозяев, распрямляя затекшие за день колени и стараясь не задеть сидящих напротив домочадцев гостеприимного дома. Доел щедро политую соусами лепешку и засмотрелся на ловкие руки хозяйки, засыпающей в насыщенный мясной бульон самовара длинную яичную лапшу, завершающую трапезу.

***

Старший сын хозяина, не сводивший с нас на протяжении всего ужина настороженного взгляда ореховых глаз, проводил меня к месту для сна – полати над печкой, облюбованные котом, освободили от вещей и тряпья, а также от любопытных младших.

– Ты напрасно опасаешься, – я первым нарушил неловкое молчание, – но я тебя понимаю: самых разных людей может привести в дом метель. Даже злодеев, которым привычно чужую кровь проливать. Но почему вы впустили незнакомцев? Это не постоялый двор, не таверна, которые оказывают подобного рода услуги, это – ваше личное жилье...

– Я бы оставил вас снаружи. Мне не нравятся чужаки в доме, – ответил он мне, прямо глядя в глаза. – Но старики запрещают.

– А ты всегда слушаешься стариков?

– Нет, конечно, – он ухмыльнулся. – Но тут они лучше знают. Да и обижать их нельзя.

– И что же они сделают, если обидятся? – я заинтересованно обернулся, прервав на половине обустройство спального места: как раз вынул одеяло из заплечного мешка, а тючок с запасной рубашкой и бельем собирался пристроить вместо подушки в изголовье.

– Уйдут.

– Как… уйдут? – такой ответ вверг меня в недоумение. – Куда?

В моем представлении старый человек всегда привязан незримыми цепями к тому, что было нажито, как репей цепляется за прошлое, в штыки воспринимает новшества и перемены, признавая ценным лишь собственный жизненный опыт. Консерватор и ретроград, чьи советы скорее тормозят развитие общества, чем приносят пользу… и такой крутой поворот?

– Никто не знает, куда, но такое уже бывало раньше, – юноша передумал покидать гостей и пристроился на перекладине лестницы, ведущей на полати.

Я сел рядом, приготовившись слушать очередную поразительную историю – их у меня уже скопилось немало. Даже сон отлетел, хотя совсем недавно давил на уставшие плечи, маня предвкушением отдыха. У стола суетилась женская половина семьи, убирая посуду, Учитель Доо, Текудер и патриарх с сыном о чем-то тихо беседовали, попивая вино из глиняных чашек, в отгороженном от общей трапезной уголке. Нам никто не мешал.