Не оставляющий следов: Обретение

Я почувствовал, как моей щеки коснулась ласковая теплая ладонь, и тонкий аромат смутно знакомых духов овеял чело, и отзвук давно позабытой мелодии заставил вспоминать о том, что забыл... Текудер встрепенулся и словно сбросил оковы сна, подняв камень. Веселенький розовато-бежевый моховой агат принес послание от Судьбы. Прожилки на его поверхности сплетались в пиктограмму храмового наречия Смерть.

Учитель Доо и Текудер пристально смотрели друг на друга, и их губы растягивала глупая улыбка облегчения, одна на двоих. Не понял...

– Я думал нам выпадет пустой камень, типа: делайте, что хотите, – пояснил-таки свою радость наставник.

– И я сомневался, что Судьба даст мне знак, – согласился воин. – Она ведь не властна над нами.

Надо же! Впервые слышу от попутчика внятные речи. Надежда, воистину, творит чудеса – герой ожил и даже как-то посветлел ликом.

– Намек был дан недвусмысленный, нам поможет вторая Госпожа. Но чего можно ожидать в храме Смерти? Если в храмах Судьбы шадесы с помощью предсказаний, гаданий и комбинаций небесных светил творят на земле волю Госпожи, то суровые служители Смерти специализируются на изгнании темных сущностей. Тому, кто заключен в тебя, как в клетку, может не поздоровиться. Однако нам предложили выход из сложного положения, в котором ты оказался… Думаю, стоит воспользоваться им.

– Что бы ни произошло – это лучше, чем то, что творится сейчас. Я впадал в отчаяние, не видел возможности избавиться от чудовища, выросшего внутри, становившегося мною. Опасался, что это – навечно… Спасибо! – он поклонился Учителю, – Вы всегда вовремя приходите ко мне.

– Прости, яблока не принес, – улыбнулся наставник, обнимая своего первого ученика. – Да и подзадержался в дороге…

– А я – вообще заплутал.

– Держись, – подбодрил Учитель Доо. – И помни: ты многим небезразличен.

Они помолчали, словно опасаясь лишним словом нарушить ту хрупкую близость духовного родства, которая иногда возникает между учителем и учеником.

– Дальше пойду один, – твердо заявил Текудер. – Это моя дорога.

– Разумеется. Но в храм войдем вместе. Я давно не посещал шусинские храмы-отражения, а Аль-Тарук вообще не видел их никогда. Он ведь из Бахара, там совсем иные традиции поклонения Судьбе и Смерти. Нам туда, – он бодро ткнул пальцем в пол и, подобрав свою котомку, заторопился к лестнице, ведущей в галерею.

У ее основания скрывался люк. Текудер легко рванул его за кольцо, хотя толщина крышки внушала почтение. Лестница змеей устремлялась вниз, повторяя очертания галереи верхнего зала. Спускались недолго, пару пролетов, и оказались в зеркальной копии храма Судьбы.

***

Этот храмовый зал будто парил над мраком бездны. Стены были подсвечены синим, отчего спирали и печати казались чернильно-черными. В центре зала висел оскалившийся хрустальный череп, под ним – водоем, а в чаше с огнем распускался цветок бело-голубого пламени. На низких столах с причудливо изогнутыми ножками ощерили хищные лезвия обсидиановые ножи, бликовало прозрачное стекло сосудов для сбора крови, топорщили перья ритуальные маски и бубны, посверкивали чеканными узорами колокольчики, кубки и колотушки. Гроздья синих и белых фонариков ограждения галереи сопровождали спираль лестницы вниз, во тьму. Здесь должно было быть холодно и жутко… но почему-то не было.

Как-то обыденно, не «из ниоткуда», к нам поднялся по лестнице молодой мужчина в простом балахоне с белой повязкой исповедника на лбу. Он был чисто выбрит, подтянут и больше напоминал царедворца, вздумавшего развлечься религиозными играми. Лишь чуть ввалившиеся щеки и пересохшие губы свидетельствовали о том, что слова «пост» и «аскеза» для него не пустой звук.

– Госпожа Смерть приветствует детей Судьбы, – прошелестел еле слышно, только белки глаз сверкнули в полутьме. – Вы смогли разбудить оракула... это бесценно! – Мы молча поклонились. – Но что вам нужно от моей Госпожи? Ты... – он заглянул в глаза и, как показалось, перелистнул пару страниц летописи моей жизни, – еще не свободен, но уже и не связан. Иди своим путем, мальчик, тебе здесь не место. Ты... – он бросил беглый взгляд на наставника, – опять пришел насмешничать и нарушать покой? И почему тебе Госпожа все прощает, охальник?

– Любит, – Учитель Доо добродушно ухмыльнулся. – Она знает, что и я обожаю ее до полусмерти.

– Да уж... – незло проворчал служитель. – Истинное проявление любви: обходить тебя стороной. А что касается тебя... – он пристально вгляделся в лицо Текудера, – герой... убийца... беглец... Ты, как и твой наставник, ускользнул от ее власти. Разве не знаешь, что стал бессмертным?

– Знаю, – обреченно ответил тот.

– Госпожа не сможет тебе помочь.

Надежда, горевшая в глазах Текудера, погасла, на лицо легла тень обреченности.

– Стой! Держись, Текудер! – я кинулся к воину, обхватил за плечи, понимая, что потеряв надежду, демона он уже не сможет удержать. И мы не удержим, он уже начал изменяться. – Как Вы могли! – выплеснул в лицо служителю свое отчаяние.