Не оставляющий следов: Обретение

Ловким и почти незаметным глазу движением схватила кошку и полоснула по горлу ножом, мгновенно извлеченным из глины. Густая кровь тягучей струей устремилась в котелок, ее острый запах перебил аромат трав и пряностей, витавший ранее над карьером. Затянувший карьер тяжелый дым пьянил больше, чем лунный ритуал воплощения.

– Жизнь к жизни. Смерть к смерти. Кровь к крови. Кости к костям... – бормотала Дэйю, погружая в кипяток бьющееся в агонии кошачье тело.

Оно растворялось, едва коснувшись пузырящейся жидкости, и вскоре на поверхности плавали лишь уши. Хранитель Сию внутри меня горестно взвыл.

Немного подташнивало, но вмешиваться в неизвестный обряд не рискнул.

– Она давно мертва, – пояснила свои действия Дэйю. – Нам нужно найти того, кто убивал живое из своей корысти, поэтому мы убиваем мертвое из высших побуждений. Жизнь жестока. Она всегда приводит к смерти. Смерть милостива. Она ведет к новой жизни.

Запустила руку в кипящую густую субстанцию, старательно пошарила по дну котелка и вытащила черный округлый камушек, в глубине которого метались золотистые всполохи.

– Сшей из ткани мешочек, повесь его на шею, чтобы касался кожи. Носи не снимая, и тогда гнусный убийца кошек сам попадет в твои руки.

Я послушно кивнул, завороженный тайной творения.

Ночь исчерпала свой резерв волшебства, рассвет подрумянил край неба на востоке. Пора было убираться отсюда. Костер был залит и забросан камнями, следы обережного круга затерты. Ни один следопыт не поймет, чем здесь занимались в последнюю ночь полной луны старуха и мальчик.

По дороге к кварталу Ворон Дэйю пояснила мне главное:

– Суть всего живого заключена в костях. Пока не рассыпались в прах, им можно напомнить, кем были при жизни. Память, разум, облик каждого хранят мертвые кости. Уважай их силу, молодой господин.

– Это сильное колдовство... – я был впечатлен.

– Некоторые безумцы самонадеянно пытаются им овладеть, но вся сложность в том, что это оно владеет тобой и выбирает тебя. Смерть становится хозяйкой твоей жизни.

– Что-то сомнительно мне, что это такая уж редкость, – возразил с горячностью. – Судьба и изнанка тоже творят со мной, что хотят...

– Ты успешно изучаешь те силы, которыми одарен, – рассмеялась молодо и звонко. – Вы, адепты Запределья, способны держать в своих руках нити и, как умелый возница, направлять ход Судьбы. В тех пределах, в которых это дозволено.

Вот уже показалась развилка дороги, ведущей к «Дому в камышах».

– Не приглашаю учиться у меня, – объявила Дэйю, – хотя Странник Доо за тебя просил.

– Потому что это женское колдовство? – не ощущал какой-то особой потери, хотя самолюбие было слегка задето отказом.

Правду говоря, этот ритуал был слишком... физиологичен. Его эстетика выбивалась из моего понимания магии грубостью, варварским буйством эмоций и материальной конкретностью.

– Не совсем. И тобой, и Странником Доо мое ведовство могло бы владеть... но вы выбрали Запределье, выбрали Судьбу, а Смерть – ревнивая госпожа. К тому же, – хмыкнула и поправила болтающийся на поясе мешочек из-под костей, – в ваши чересчур умные головы возможность бесконечности земного существования просто не уместится!

И, гордо задрав нос, она свернула к своему домику, оставив за собой последнее слово.

***

День начался с категоричного требования Учителя Доо вернуться к нормальному учебному ритму. Доводы о том, что пришел лишь под утро, не убедили. Поспать подольше так и не дали. Злой и уставший от тренировки, тащился по холодку к лавке Шаи за свежей выпечкой на завтрак. Сонную тишину квартала нарушил истошный женский крик: «Огра-а-абили!!!» Все мои охотничьи инстинкты разом проснулись, дурное настроение как рукой сняло. Как бы успеть первым прибыть к месту совершенного преступления! Помчался на крик, но навстречу уже неслись пятеро патрульных, вывернувшие из отдаленного переулка. Внезапно ворота ограды небольшого изящного домика распахнулись, и кто-то невидимый с грохотом пробежал по деревянному мостку, ведущему к дороге. Брякнулась на обочину вдруг возникшая из ниоткуда шкатулка для драгоценностей. Распахнутая и пустая. Стражники растянулись полумесяцем на всю ширину, от забора и до обеда, и бросились вслед удаляющемуся топоту, оттолкнув меня с нецензурной бранью. Странно... раньше они себе такого не позволяли.

Из ворот выскочила Ло Лита, запахивая на ходу утреннее одеяние жемчужно-розового цвета. Ее белокурые кудряшки были растрепаны, примятое от сна лицо кривилось в плаче. В подоле путалась и заходилась лаем тонконогая лысенькая собачонка – модный писк этого сезона – украшенная разноцветными ленточками.