Не остуди своё сердце

Хорошо, что я знаю, куда идти! Быстро взвешиваю, возвращаюсь, успеваю впритык. А ведь успели не все, что с ними будет?… Захожу в свой плацкартный вагон, потная, взмыленная и радостная: успела! Что это мужчины сидят такие испуганные, бледные и трепещущие? Соседка по купе, татарка, тоже испугана, она едет в Казань. На ухо мне объясняет: в вагон зашли бандиты, всех мужчин по очереди выводили в тамбур, и грабили! Те молчали.

Вагон ещё не полон, все незнакомы между собой. Я вижу, как потрясённые, испуганные, побледневшие мужчины, возвращаясь из тамбура, куда были вызваны хищниками, ошупывают себя и свои опустевшие карманы. Им не верится – как? Вот так, среди бела дня, когда кругом столько стражей порядка, ограбление произошло с ними так буднично и мгновенно?… В СТОЛИЦЕ РОДИНЫ? А кому жаловаться? Так и до дома не доедешь… А сколько людей и не доезжают?… Вон их сколько в столице, бомжей – кишмя кишат…

Справедливости ради надо сказать, что женщин ни таможенники, ни полицейские, ни бандиты стараются не трогать. Не потому, конечно, что они – ЖЕНЩИНЫ, МАТЕРИ. Нет, просто, визгу будет много. Да женщины и смелее большинства мужчин, и меньше согласны отдавать заработанное. Как же так? На вокзале столько полицейских, бандитов они наверняка знают в лицо, а ХВАТАЮТ ПАССАЖИРОВ?… И почему проводники, так тщательно проверяющие билеты у пассажиров, запускают бандитов в вагон? ВСЕ В ДОЛЕ – ПРОВОДНИКИ, ПОЛИЦЕЙСКИЕ, БАНДИТЫ… – понимаю я. И вместе со всеми молчу, трепещу – от кого ждать защиты?

В дороге нас снова будут грабить, и я, рискуя, сообщу об этом проводнику. Он не примет никаких мер – сами себя защищайте, не моё дело! И закроется в купе. Он и сам боится, мужчина… И я боюсь… Ночь, все спят… На станции Сергачи поезд остановится на три минуты. Воры, набравшие на верхних полках несколько мешков дорогих шапок, сняв с вешалок не одну кожаную куртку – и не только в нашем вагоне, сойдут с поезда…

А пассажиры спят… Кроме нескольких, которые легли на свои куртки и шапки, молча наблюдали… Мужчины, называется… Глубокая ночь… Я всё ещё жду реакции проводника, но объявляют отправление… Убедившись, что бандиты вышли, стоят со своими мешками у вагона, а проводник уже машет жёлтым флажком машинисту: всё в порядке, отправляемся, я ору на весь вагон:

– Люди, вас ограбили! Воры вышли! Стоят у вагона! Поезд отправляется!!!

Проснулись, увидели, что шапок и курток нет, стали выскакивать из вагона, прыгать прямо на воров! Поезд задержали на сорок минут. Всех свидетелей опросили, записали адреса, запротоколировали… Как осмелели мужчины-свидетели! Как громко возмущались! Через четыре месяца мне в Петропавловск придёт вызов на суд, и я приеду на станцию Сергачи снова – одна из всех свидетелей… Буду присутствовать на суде. Обратно к поезду меня доставит полицейский на мотоцикле – для безопасности, ведь в зале были товарищи подсудимых. Мне даже пообещают оплатить дорогу…

Но, как говорит известный ведущий, это совсем другая история… Денег мне, конечно, не вернули… И было это… в девяностые годы… Сейчас-то совсем другие времена!.. Или те же?…

Беспредел

«Людям скоромно, а нам на здоровье»

(русск. пог.)

В середине апреля поехала в Москву. Поезд отходил из Петропавловска в середине дня, тёплая весенняя погода способствовала хорошему настроению, людей в вагоне было немного. В моём «купе» плацкартного вагона ехал старенький узбек – маленький, худенький, беззубый. Он убого жался у окна боковушки за столиком, и с тревогой смотрел за окно, от поездки он ждал беды.

– Надо было автобусом поехать, – пожаловался он мне на свою недальновидность.

– Что вы, поездом намного лучше! Вы правильно сделали, что поехали поездом! До Екатеринбурга в автобусе измучились бы в дороге! – поддержала я его дух. В дороге он был целых три дня, ехал на работу из Ташкента. Его уже ждали работодатели, да мужчина отстал по какой-то причине от своей группы единоплеменников, которые поехали кучей в автобусе. Узнаю о попутчике – лет ему, оказывается, всего пятьдесят восемь, а выглядит совсем стариком. У него на родине трое детей и десять внуков – надо помогать семье. Он отмечает, что в вагоне мало людей и свежий воздух, хотя, на мой взгляд, воздух довольно сильно ароматизирован несвежими телами и одеждой ещё нескольких попутчиков, подобных моему соседу – они располагаются где-то дальше по вагону. Несчастные, бесправные люди…

Трогаемся, вот и первая станция – Мамлютка. Появляется пара казахстанских полицейских, и начинается беспредел. По очереди они выводят в тамбур тех нескольких не местных, чья наружность говорит об их неуверенности и тревоге. Назад мужчины возвращаются, засовывая в карманы документы и остатки денег, с пришибленным видом. Мы молча наблюдаем – самих бы под крылышки не взяли. Следом за железнодорожными полицейскими идут таможенники. Опять выводят всех бесправных, опять они возвращаются с пришибленным видом и молча располагаются на своих местах.