Не от мира сего

ПОСЛЕ ПРИЕЗДА О. СЕРАФИМА Общество православных в Санта–Крузе стало расти. Половина монахов Братства преп. Германа из тех, кто еще застал о. Серафима, состояли в этом Обществе, в том числе и автор вышеприведенных воспоминаний. Спустя пять лет после смерти о. Серафима один из православных студентов издал его лекцию отдельной брошюрой, которая многим помогла обрести православную веру во Христа.

После Санта–Круза о. Серафим отправился на юг, навестить мать — она к этому времени перебралась поближе к Сан–Диего. Зная о редких наездах сына, Эстер загодя созывала родных и знакомых. Кейти Скотт, племянница о. Серафима, говорит, что для Эстер всякий раз это было важным и волнующим событием: «Все книги и номера «Православного Слова» она прочитывала от корки до корки».

То была последняя в земном бытии встреча о. Серафима с матерью. Она так и не поняла до конца, чему сын посвятил всю жизнь, хотя и видела, что он выполняет свое предназначение и тем рад. На вопрос, нашел ли он свое место в жизни и цель, сын ответил: «Безусловно!»

Вспомнила Эстер и другой, столь же лаконичный его ответ. Во время последней встречи она высказывала опасение, не отомстят ли ему коммунисты за резкие слова в их адрес. «Пусть. Я готов», — только и сказал о. Серафим, повернувшись к матери и сверкнув глазами.

Мать писала ему в монастырь, сетовала на свою бедность, сокрушалась о его безденежьи. А когда ее Женя умер, поняла, что и без гроша в кармане он прожил много счастливее, чем его брат Франклин, удачливый бизнесмен, которого поглотила «деловая» жизнь. В конце концов в одинокие часы раздумья она пересмотрела ценности жизни, и во многом помогла ей память об усопшем сыне. Она писала: «Каждый день он проживал вольно, делал то, что хотел, к чему чувствовал свое предназначение».

Секрет счастья о. Серафима прост: как только возгорелся в его страждущем сердце священный огонь Божественной любви, он не покладая рук трудился, поддерживал этот огонь, оберегая от ветров времени и мира сего. И студентам в Санта–Крузе он рассказал о Божием откровении человеческому сердцу, о первом шаге на трудном и славном пути, когда к Господу прилепляется душа (Пс. 62:9), пути, который не кончается ни в земной жизни, ни в грядущей.

Образование младых душ

Нельзя пренебрегать никаким источником знаний, готовясь к великой битве в жизни, даже из языческих книг при правильном изучении можно извлечь пользу. Даже великий Моисей совершенствовал свой ум по наукам египтян, дабы прийти к познанию Того, Кто сущ.

Позже в халдейской философии преуспел Даниил, чтобы в дальнейшем стяжать Божественное наставление… Однако не всё без разбору нужно вбирать, а только душеполезное. Стыдно нам чураться пищи неудобоваримой, равно негоже избегать и уроков малоприятных. Надобно же, подобно горнему потоку, принимать всё, что встречается на пути.

Св. Василий Великий (†379).

Когда появятся дети, учите их музыке, настоящей музыке, а не танцам да песням. Музыка помогает развитию и приятию духовной жизни. Душа утончается и начинает внимать духовной музыке.

Старец Варсонофий Оптинский (†1913).

НЕСКОЛЬКО ЛЕТ ТОМУ НАЗАД некий молодой человек, богоискатель, приехал на Афон. В разговоре с игуменом монастыря, где молодой человек решил остаться, он возопил:

- Отче! Сердце мое жаждет духовной жизни, подвига, непрестанного пребывания в Господе, послушания старцу. Наставь меня, отче, чтобы я стяжал высоты духовности.

Подойдя к книжной полке, игумен неожиданно предложил ему «Давида Копперфильда» Чарльза Диккенса.

- Что вы, отче! — смутился и возмутился наш богоискатель. — Это ж викторианская сентиментальщина, продукт западного влияния! Разве это духовная книга?!

Игумен улыбнулся:

— Пока научишься просто, по–христиански смотреть на жизнь, как маленький Давид — безыскусно, по–доброму, сердечно и прощая, — никакая «духовность» не поможет, а святоотеческие книги пойдут лишь во вред, превратят тебя в «духовное» чудовище и порушат твою душу.

Отец Герман любил рассказывать невыдуманную эту историю братии за трапезой. С ним самим произошло почто то же самое, когда его, 19–летнего юнца, о. Адриан заставлял читать русскую классику. Отец Герман тянулся к «духовному», а о. Адриан неизменно сводил разговор к какому- нибудь герою или сюжету из Достоевского или Гончарова.