Не от мира сего

После кончины о. Серафим сделался небесным попечителем тех, кто пытается освободиться от оков плотских грехов, кто не хочет зависеть от похоти, напитавшей всю нашу жизнь. Недавно в Братство пришло такое письмо: «Пишу, чтобы объяснить свое положение и испросить ваших молитв и наставлений. Мы уже ранее касались этой темы, т. е. моей борьбы с половой распущенностью и гомосексуальностью.

Недавно я заметил, что подавив греховные «деяния», я не подавил помыслов и поведения. Они по–прежнему диктуются моими страстями.

И всё труднее и труднее одолевать их, так как всё вокруг потворствует этим грехам, заманивает и. я поддаюсь. Не скрою, заманить меня совсем нетрудно, как не впасть в грех, если он подстерегает на каждом шагу.

Наверное, нужны такие условия, где бы я мог сосредоточить все помыслы на Иисусе Христе и на борьбе за чистоту плотскую и душевную.

Не далее как вчера духом и телом подвергся бедственному соблазну. Начал молиться всем святым, но лишь помолившись о. Серафиму, сразу обрел покой душевный и телесный».

«Будем рядом в Раю!»

Тот, кто хочет служить Богу, пусть приготовит сердце к скорбям.

Св. Василий Великий.

ГОРЮЯ ПО УШЕДШЕМУ СОБРАТУ, о. Герман вспоминал один случай. «Как‑то Великим постом выдался очень трудный день. Я зашел в келью о. Серафима. Было уже поздно. Он сидел в темноте, и вид у него был изможденного.

- Что случилось? — спросил я.

- Ничего, — ответил он по обыкновению.

И тогда я излил все свои страхи и горести душевные: дескать, мы тут убиваемся, а всем наплевать.

- И некому мне помочь, когда ты нужен — и тебя рядом нет.

Отец Серафим потупился. Я наклонился к нему: в такие минуты мне так бывала нужна его поддержка, его слова. Но единство душа наших было бессловесным, оно крепилось перенесенными вместе тяготами. И всё же я так хотел, чтобы он заговорил! И снова чуть не плача произнёс:

- И даже тебя рядом нет!

Он поднял голову и прошептал:

- Будем рядом в Раю!

Меня обожгли эти слова: что мои невзгоды — столь земные и мелочные — по сравнению с высоким и широким воззрением друга. Я пристыжено замолчал, встал и вышел из кельи. Слова его возвысили душу до осознания «боли мира», о чём так часто горевал мой сотаинник. В сердце звучала музыка, я стал напевать глубоко волнующий душу мотив — одну из тем фортепьянного концерта № 23 Моцарта. И вдруг отчетливо услышал рыдания — о. Серафим оплакивал потерянный Рай!

Драгоценная минута! Подумать только: в нашем XX веке кто‑то еще думает о Рае и сокрушенно плачет о нем!

Через год после смерти о. Серафима о. Герман запечатлел эту минуту в сонете, посвященном одному из братий:

Не сули, что счастливые дни В блеске солнца у нас впереди. То надежды и только мечты Нашей тленной и падшей земли.

Уповая на Господа, знай — Не избегнуть несенья Креста. Быстротекущего избегай — Благородством забрезжит душа.

А один из таких обратясь, Живой верой отдавшись Христу, Умирая, душой окрыляясь, Призывал: «Будем рядом в Раю»!

Вслед ему Крест подняв иди! Окрылись и победой Рай возьми!

УМЕР О. СЕРАФИМ, и впрямь оказалось, что «крестные муки» впереди. Но о. Герман, несмотря на вдруг возросшую ношу, не сдавался — силы ему давал о. Серафим.

Отец Герман вспоминает: «Уже после его смерти, когда на меня навалились все заботы Братства: и издательская работа, и миссионерство — я увидел сон. Чрезвычайно жизненная ситуация. Наш грузовик не раз застревал на склоне холма. То шина спустит, то что‑нибудь сломается, и работа наша стопорилась на самом важном. Дьявольские искушения! Или пойдет дождь (а тенты наших грузовиков дырявые) и испортит либо дорогую бумагу, либо еще что. Часто поломки случались к ночи, и никакого жилья окрест, ни инструментов, чтобы починить своими силами, ни денег, чтобы купить запчасти. Всякий раз я впадал в отчаяние, а о. Серафим оставался спокоен, будто его это и не волновало.

И вот во сне я оказался в подобном положении. Что делать? В гору грузовик не втащишь. И тут смотрю: на вершине стоит о. Серафим, в черной рясе, в клобуке. Голубые глаза сияют. И манит он меня, зовет: «Ну, иди же сюда, иди!» Пошел я было — да что‑то не пускает. Глядь, я за веревку, что у меня в руках, человек сто прицепилось. И лица всё знакомые: паломники, друзья, соседи. И все тянут вместе со мной, помогают, а не висят на мне, как вначале показалось.

Взглянул я на о. Серафима, а он улыбнулся и исчез. Проснулся я в уверенности: о. Серафим с нами, он поможет мне выбраться из любого, самого затруднительного положения в нашем подвиге».

ДАЖЕ ПОСЛЕ УПОКОЕНИЯ о. Серафима Господь продолжал действовать по молитве о. Германа: слать им побольше испытаний. Причём самыми неисповедимыми путями. Не прошло и трех месяцев, как сгорела монастырская церковь. Пламя занялось внезапно, зимним утром. Отец Герман в ту пору возвращался из миссионерской поездки по Австралии и Новой Зеландии. Спасти удалось лишь икону преп. Германа (перед которой некогда молился архиеп. Иоанн) и ковчег с мощами.

На беду братии живо откликнулся еп. Нектарий, хотя в ту пору здоровье его резко пошатнулось, и прислал утешительную весточку: