Не от стыда краснеет золото

– Есть свидетельства, что у посетивших ее исполнялись заветные желания, – продолжал между тем Александр Владимирович. – Вы сможете написать свое желание на листочке и оставить его в чаше над очагом. Служитель потом сжигает ваши записки в очаге, и желание исполняется.

– О-о-о! – раздался коллективный восторженный стон. – Класс!!!

– А самим сжечь можно? Чтоб никто не прочитал желание?

– Нет, нельзя.

– Но почему?!

– Во-первых, в целях пожарной безопасности: представляете, какая очередь выстроится к очагу? Толкотня, давка… Мало ли что!.. А во-вторых, сжигать желания должен человек посвященный. Тонкая материя… И, уверяю вас, служитель не читает записок с желаниями, ему запрещено высшими силами. Эзотерическая этика!

«Ну, как же! – мысленно иронизировала Зоя Васильевна, – не читает! Читал, конечно, поначалу, пока не затошнило»!

Зоя Васильевна поедала гида глазами – сам-то он верит в эту чушь?! Похоже, не верил, она уловила легкую ухмылку, мелькнувшую на его губах.

– А можно написать два желания? Или три?!

Экскурсовод поколебался.

– Нет, только одно, – определился он, видимо, прикинув свои временные возможности.

Интерес у публики был неподдельным.

– А когда мы туда приедем?!

– Через полтора часа.

– А вы будете писать? – с фанатичным блеском в глазах спросила ее Анжела.

– Нет! Мои желания пирамида не исполнит.

– Неужели у вас нет никаких желаний?!

– Мне много лет. Какие у меня могут быть желания!

– А я тогда два напишу, как бы за вас, можно? Но просить, естественно, буду за себя!

Ну, естественно!

– А это не будет неправильно?

– Нет, конечно! – уверенно ответила Анжела. – Она же выполняет желания по количеству экскурсантов!

Как будто она уже была накоротке с пирамидой.

В очередную паузу, которую периодически устраивал гид, давая возможность экскурсантам переварить информацию, Анжела вернулась к больной теме.

– Вольдемар работает в «Газсервисе», там этих свиристелок – пруд пруди! Да плюс клиентки. Каждый день – новые.

– Вольдемар?..

– Ну, это я так мужа зову. Он – Володя.

Анжелину склонность изъясняться иногда высоким стилем Зоя Васильевна уже отметила. Сказывалось чтение любовных романов. К примеру, она говорила не – «ой господи!» или «боже ж ты мой!», а – «о, мой бог»! Это было куда как возвышеннее. Простецкое «ну надо же!» в Анжелином исполнении звучало как «о небеса»!

– Мы уже свадьбу дочери сыграли. Сын еще раньше женился. Внуков бы ждать да радоваться, а тут, представьте, – Рая из сарая! Фемина!

– А почему все же – из сарая?

– Да говорю же – сельпо! Она гостям макароны подает!

– А что? Это плохо? – Зоя Васильевна своим гостям совсем недавно пельмени подавала.

Анжела отодвинулась, сколь могла, в кресле и с подозрением уставилась на соседку – не шутит ли? Вроде такая приличная тетка…

– Но макароны же!

– А вы откуда знаете? – поспешила перевести стрелки Зоя Васильевна, дабы не углубляться в тему макарон для гостей.

– Мне клиентка говорила, довелось ей как-то в гостях у нее побывать.

– Клиентка?..

– У меня салон красоты, «Ангел».

– Почему – «Ангел»? – все какими-то второстепенными вещами интересовалась Зоя Васильевна, не желавшая погружаться в глубины Анжелиной истории. То есть, в интимные подробности, без чего, конечно, уже не обойтись: Анжела выговаривала свою боль. А чужая боль, в сравнении с болью собственной, – так, царапина по сравнению с раной.

– Я – Анжела, Ангела, вот потому и «Ангел»! Сын придумал.

Микрофон прервал их беседу для сообщения очередной порции исторических сведений и анекдотов…

За полчаса до вожделенной пирамиды автобус остановился у придорожной кафешки. Кто хотел – пошел выпить чаю или кофе, кто просто прогуливался невдалеке, разминаясь. Спасаясь от июньского зноя, Зоя Васильевна мелкими шажками подтягивалась от места парковки своего автобуса к единственному небольшому оазису. Несколько старых раскидистых тополей укрывали сенью асфальтированный пятачок, который предусмотрительно облюбовали Анжела и охранник Жора. Зоя Васильевна вовсе не хотела быть неделикатной, но утреннее солнце уже жарило вовсю, и укрыться можно было только под тополями. Жорик, надо полагать, живописал свои подвиги и громко ржал. Анжела звонко вторила ему.

– Вы ж ему, наверно, все кости переломали?!

– Не-е-е, все кости на месте, только местами поменял! – шутил Жорик чужой шуткой.

Анжела хохотала и буквально поедала Жорика глазами.

На нескольких коротких остановках-привалах, устраиваемых для желающих покурить и размяться, она не отходила от Жорика. «Господи, а в каком горе еще недавно пребывала», – осудила Зоя Васильевна.

Но тут ее осенило: «Да она же нарочно этот спектакль устроила, для Вольдемара! Хочешь пробудить в мужчине угасший интерес – заставь его ревновать…» Она отыскала глазами Анжелиного мужа. Тот с двумя экскурсантами курил в сторонке и вроде бы не обращал внимания на маневры жены.

– Видели? – злобно спросила Анжела Зою Васильевну, усаживаясь на свое место, когда автобус тронулся. – Вольдемар-то! Даже ухом не повел!