Не отдавай меня никому

– Иногда, – сын взглянул исподлобья и нервно засмеялся. Залпом осушил бокал и выдохнул, – хочется утопиться.

– И она того стоит?

– Все стоит того, что она рядом, – он снова налил и осушил стакан. – Лучше так, но с ней, чем спокойно и без нее.

– Ты так любишь ее, а она знает?

– Нет. Она ненавидит меня. Мои чувства ничего не изменят.

Виктор тяжело вздохнул и поставил бокал на столик перед собой.

– Женщина, с которой ты несчастен, в конце концов, опротивеет тебе.

– Может ты и прав. Не переживай, отец. Еще девять месяцев и, если, она захочет уйти – я отпущу. Я обещаю.

Мужчины внимательно смотрели друг на друга. Виктор грустно улыбнулся:

– Все будет хорошо, сын. Даже если будет плохо, всё равно, всё будет хорошо.

– Любимые мамины слова, – тоскливо улыбнулся Александр.

– Именно они и помогли нам пережить ее уход.

– Она всегда была оптимисткой.

Дана вошла в пустой дом и осмотрелась. Было темно, и только пламя от камина освещало пустую гостиную. Она села на диван и заревела. Что же она творит? Зачем? Завтра весь мир искупает в грязи Александра Харда и из-за чего? Из-за ее несдержанности? Она коснулась своей щеки, что все еще хранила еле заметный след от широкой ладони, и снова заревела. Может быть все будет и не так уж плохо? Может в этот раз все обойдется?

Дана проснулась на том же диване, бережно укрытая пледом. Алекса дома не было, и она, с содроганием сердца, глянула на утреннюю прессу, бережно положенную Джеймсом на столик перед ней. А там на первой же полосе.

«Александр Хард мучает жену»;

«Бесчувственный садист»;

«Маски сброшены!» и еще тьма всякой грязи, которой поливали ее мужа.

Дана зло зашипела и, впав в ярость, разорвала эту чертову бумагу на куски. Ее телефон зазвонил, и она зло рявкнула:

– Что?!

А там напуганный голос матери:

– Дана, милая, неужели Хард оказался таким отвратительным человеком? Мы даже и подумать не могли, прости нас милая, нам не нужно было соглашаться на его предложение, нужно было выдать тебя замуж за Амато, как мы и собирались. Доченька, просто понимаешь, нам были необходимы деньги, а его взнос…

Дана слушала и слушала, а сказать ничего не могла. Взнос? Предложение? Амато? Все вдруг стало понятно, как ясный день.

– Так вы продали меня…

– Милая, нет.

– Сколько он вам заплатил?

– Доченька…

– Сколько?! – не веря собственным ушам, процедила девушка.

– Двести миллионов.

Дана скинула звонок и отбросила телефон в сторону, он упал экраном на пол и треснул.

– Да черт вас всех побери!

Ей нужно выпить и все обдумать. Ей нужно, наконец, все понять.

Александр неторопливо вошел в дом. День был тяжелый. Шея опять ныла. Голова кипела, и он совершенно не знал, чего ждать. Наверняка, она ненавидит его за то, что он посмел ее ударить, но это было той самой необходимостью, что заставила толпу перевести свои негодующие взгляды с нее на него. Если Дана попросит развод, он даст ей его, даже если это случится сейчас. Хватит держать ее силком, как ни крути, а он не может сделать ее счастливой. А раз так, стоит ли делать ее несчастной? Наверное, когда-нибудь он все же сможет позабыть эту улыбчивую горделивую девушку, что никому не подчиняется и ведет себя, как дикая кошка.

Он нежно улыбнулся, при воспоминании о ее недовольном взгляде. Вошел в дом, поднялся по лестнице и застыл в дверях спальни:

– Дана?

Его жена стояла перед ним в его свитере, что чуть прикрывал ее длинные ровные ножки.

– Ты дал моим родителям двести миллионов?

– Откуда ты узнала? А хотя, – Хард рассмеялся и, бросив пиджак на кровать, сел рядом с ним. – Они звонили, чтобы сказать какая я сволочь?

– Вроде того. Так зачем такие траты? Если я просто сувенир.

Он утопил свои руки в волосах и тяжело вздохнул:

– Что бы ты ни думала, ты никогда не была для меня каким-то сувениром. С момента, как я увидел тебя впервые я, так и не смог позабыть ни твой веселый смех, ни дивные глаза.

– И почему?

– Не знаю. Просто не смог, – он поднялся и посмотрел на нее. – Они хотели выдать тебя замуж за Вурани. А я…я не мог тебя потерять.

– Если я тебе так долго нравилась почему же я об этом не знала, – все никак не могла она успокоиться.

– Сет. Однажды он сказал, что тебе на свете всего дороже твоя свобода, и я честно пытался не отбирать ее у тебя, но, когда вопрос встал ребром…у меня и вариантов не осталось. Твоим родителям были нужны деньги, и я предложил помощь взамен расторжения договоренности с Вурани. Тебя это обижает?

– Знаешь, как ни странно нет, – покачала головой Дана. – Меня обижает, что мои родители так гадко вертели моей жизнью ради денег.

– Может с ним ты была бы счастлива, – он спросил это сам у себя, грустно глядя в ее медовые глаза.

– Я отпустила слуг.

Он нахмурился.

– Мы в доме одни.

– Серьезно? – вся его печаль мгновенно улетучилась.

Дана сняла с себя свитер. Эта женщина единственная на свете, у которой получается так нагло использовать свое тело против его силы воли.

Алекс не заставил себя долго ждать, подхватил ее на руки и уложил на кровать.

– Снимай все! – скомандовала она.

Хард довольно улыбнулся и, пожирая глазами ее обнажённое тело, неторопливо разделся сам.