(Не) отец моего малыша

Мы покинули кафе за минуту до закрытия. Вернувшись домой, я сразу же легла спать. Кажется, у меня начался токсикоз. Ночью я два раза бегала в туалет. Меня тошнило. Низ живота ныл. Я очень сильно нервничала. В голову лезли дурные мысли. Вдруг выкидыш? Или хуже — из-за моих соплей ребёнок родится недоразвитым.

Я настолько сильно себя накрутила, что не спала до рассвета. Хорошо, что мать в этот вечер была на ночном дежурстве.

Благодаря многим факторам, с болью в душе, я приняла серьёзное решение. О котором смогла рассказать только Кате на следующий день. Как женщина женщину, она меня понимала и утешала как могла. Отчаянная, брошенная, никому не нужная глупышка… такой я выглядела в её глазах. Именно поэтому я надеялась на её помощь и поддержку. Потому что больше никому не хотела ныть о своей беде. Пошли бы сплетни — раз. Меня бы уволили — два. Большаков подал бы на меня в суд за клевету и шантаж — три. Как итог, меня бы выставили безмозглой вертихвосткой, не знающей что такое презервативы, — четыре. И так далее.

На следующий день, вечером, после работы, когда мы с Екатериной, уставшие, словно ломовые лошади после очередного адского дня, проведённого в филиале ада на земле, шли к остановке, она вдруг резко остановилась, взяла меня за руки, взглянув в уставшие, воспаленные от слёз и недосыпа, на нервной почве, глаза и пролепетала:

— Девочка моя дорогая, такими темпами ты скоро превратишься в ходячую мумию. Сохнешь прямо на глазах. — Бережно заправила выбившийся из прически локон за ухо, заставляя всхлипнуть от лёгкого прикосновения. — Не надо мучать себя и ребёнка. Ему ведь больно, когда ты страдаешь… Хоть он ещё и крошка совсем, но уже чувствует настроение мамы. Просто прими решение.

Погода сегодня выдалась пасмурной и прохладной. Несколько агрессивный ветер ломал ветки на деревьях и обрушивал на наши головы опавшую листву.

Я невольно поежилась от холода. Вздохнула. И, сжав крепче ладони подруги, с надрывом прошептала:

— Да, я приняла решение. Я думала… Очень много думала. Ночь не спала.

То ли это у неё руки так аномально дрожали, то ли всё же у меня.

Да. Скорей всего у меня. Тряслись настолько сильно, что и она непроизвольно заразилась этой бесконтрольной судорогой.

— И что ты будешь делать, Лиль? — кажется, глаза подруги заблестели.

От слёз.

Она прекрасно знала ответ. }Он был написан на моем лице и транслировался в моём пустом, безжизненном взгляде, переполненным невыносимой болью.

ГЛАВА 18.

[Кирилл]

Катя не стала меня отговаривать, взывать к совести, оскорблять или отчитывать. Она прекрасно меня понимала. Просто кивнула, просто провела до дома, пожелав удачи, сил и терпения. Маме, разумеется, я ничего рассказывать не стала. У неё слабое сердце и артрит тазобедренного сустава. Мы с ней очень долго копили на операцию, чтобы она снова могла полноценно ходить и не мучиться от этих адских болей.

Сделаю всё тихо. Ей незачем знать. Незачем нервничать.

Она ведь верующая…

На работе взяла несколько дней отгула по состоянию здоровья. Про Кирилла вообще не хотелось думать. Гнала прочь любые воспоминания. Надеюсь, он не выскажет мне ничего по поводу больничного. Иначе, я его просто придушу. Морду ему расцарапаю и кастрирую голыми руками, путь хоть слово пикнет!

Мне сейчас очень тяжело. Я взвинчена и раздражена. В любой момент готова сорваться. Из-за того, что собираюсь убить маленького человечка. Маленького, невинного, крошечного, брошенного, никому не нужного человечка.

Я не хочу это делать. Не хочу! Но у меня нет иного выхода.

Дети должны быть нужными и любимыми. Иначе, они будут существовать в страдании всю жизнь. У меня нет возможности заботиться о малыше. Я считаю, что ребенка должны воспитывать, окружая заботой, оба родителя. Иначе ему не избежать неких изъянов в психологическом плане.

На следующий день я явилась в клинику в назначенное время.

С вечера меня колотило так дико, что я не чувствовала ни рук, ни ног. И очень, очень боялась. Мама пришла домой в позднем часу и, выжатая, словно лимон, легла спать. Вроде бы ничего не заподозрила. Я же решила притвориться, что банально подхватила простуду.

Я хотела решить вопрос быстро. С помощью таблетки. Но врач, к которой я обратилась за помощью, заявила, что в моём случае медикаментозное прерывание нежелательной беременности противопоказано из-за склонности к сильным аллергическим реакциям. Вплоть, до аллергического шока. Лучше не рисковать.

Не знаю, конечно, что бы со мной стало, если бы тот препарат… брошенный мерзавцем Большаковым в коктейль, оказался одним из аллергенов. Мне просто повезло. А если бы случилось иное… я, возможно, была бы уже мертва. А Кирилл?? Деньги заткнули бы рот любому, стерли бы с лица земли страшное преступление. И он бы и дальше продолжил жить припеваючи, промышляя свои ужасные, бесчеловечные злодеяния.

***

Сидя в коридоре, в ожидании, когда меня вызовут в операционную, я успела сгрызть на руках практически все ногти, до самого основания. Меня тошнило. Несколько раз я отлучилась в туалет, мучаясь от спазмов в желудке.

Голова кругом. Сердце навылет.