(Не) отец моего малыша

Ведь если я продам Женьке путёвку, тысяч за сто пятьдесят хотя бы, то эти деньги я смогу отложить на куда более грандиозную мечту — купить домик у моря.

Всего лишь жалкая неделя, в противовес целому дому, в котором, до конца жизни, имея целый безлимит, я смогла бы нежиться на берегу под шум прибоя пенных волн сколько душе будет угодно!

Всё-таки, придя домой, поделившись своей радостью с мамой, мы обе пришли к выводу, что если Бог даёт шанс — то им нужно обязательно воспользоваться. Напрямую.

Сука.

Я кончил.

Так быстро. И так крышесносно, что, кажется, на пару минут сдох

А затем воскрес. Толком даже не успев насладиться долгожданными судорогами во всём теле.

Лопнул в ней. Как грёбанный подросток. Задрот, что сучек никогда живьём не видел. Она охала. Но не сопротивлялась. Я глушил её слабенькие крики и всхлипы страстными поцелуями. Шалил внутри ее ротика языком. Вылизывал её всю. И чуть было не сожрал. В момент, когда изливался внутрь горячей дырочки литрами вязкого нектара.

Трогал её нереально огромную и шикарную грудь. Выкручивал твердые сосочки, лизал их, теребил язычком. И все это время обходительно проталкивался в нее глубже и глубже. Двигался осторожно. Медленно. Всё время следил за реакцией малышки. Иногда она морщилась, иногда открывала широко рот, кусала губы до крови и выгибалась параболой. А ещё я чувствовал своей кожей, как по её коже бегут мурашки. И от этого безумел еще хлеще.

Смазка в виде спермы увлажнила узенькое лоно девушки. Оно стало податливей и Лиля, наконец, привыкла к моим размерам. А потом и вовсе...

О, мать твою!

Она начала сама на меня насаживаться и активно двигать бёдрами.

Наконец-то!

}Девочка возбудилась. Глазки пьяненькие. Закатываются. Ножки расслаблены. Она обмякла и позволила мне войти глубже

— Не больно? — целуя в губы и в шею, толкнулся ещё раз. И ещё один. Исполнил двойной, мой фирменный, толчок.

Она покачала головой. Цепкой хваткой вонзилась в мои плечи острыми коготками, накрашенными красным лаком, а затем, кайфуя, поцарапала немного спину, отчего я грязно выругался и грозно зарычал. В ответ на боль в спине, в наказание за царапины, вдолбился в молоденькую плоть ещё глубже, ещё резче. И, теперь уже, заполнил малютку собой всецело и нерушимо.

Лилия охнула, обняла меня обеими руками, прижалась лбом к ключице и задрожала.

— Быстрей можно? — сжимая ягодицы, спросил.

Бляха, вспотел.

Костюм в задницу! Весь мокрый. Хоть выжимай.

Кивает. А я вижу, как её знобит. Как она плывёт, и как ей нравится трахаться.

Девочка почти готова. Скоро кончит. Уххх! Как же я этого хочу!

Мечтаю, чтобы запульсировала на моем члене. Ааааа! Чтобы сжала его. Сильно-сильно. Заверещала и взорвалась! Моя крошка. Моя нехорошая, дрянная, дерзкая девочка! Которая лишь притворяется скромняхой.

Набираем с ней скорость. Вместе. Она уже вся мокрая и влажная. Расслабленная. Больше не сопротивляется. В приоткрытых глазах плещется дикая страсть и пожар.

Мне так хочется сожрать Лилию. Сил никаких нет!

И в попу хочется выдолбить. А еще, взять её грудки, сжать ими пенис и с пошлыми матами кончить ей в ротик. Чтобы сиськами мне подрочила, сучка.

С этой мыслью я вдруг чувствую, что вот-вот и снова кончу.

Кусаю её за ушко. Это служит точкой невозврата.

Лилия ахает и получает разрядку.

Дрожит, кричит, бьётся подо мной. Царапает мне до мяса спину.

Я окончательно теряю контроль. Забываю о просьбе малышки и начинаю всаживаться в тугую дырочку на запредельной скорости. Вхожу практически до упора. Резкими рывками. Выхожу головкой, полностью, и снова всаживаю член на всю свою приличную длину до самых яиц.

А затем, с животным воем кончаю. Наполняю божественное тело законной игрушки своим жидким, горячим клеймом. И облегчённо обмякаю.

***

Трахал её на каждой новой встрече в самых разных позах и одёжках, в разных местах, отелях и городах, и сходил с ума, от того, какая же она все-таки классная! Хоть и стерва внутри. А снаружи божий одуванчик. Да, трудно поверить, что в сердцевине прекрасного, нежного цветочка скрывается гнилой, мать её, сорняк.

А потом я...

Уехал.

Нет, не потому что наигрался. А потому что открыл новый перспективный проект заграницей. Свой собственный. Независимый от отца. Загорелся, обо всём нах забыл. И, сломя голову, унесся в новую счастливую жизнь. Точнее, в другую страну.

Ибо давно ничем не увлекался взахлёб. Чтоб аж зубы стучали и пальцы трусились, как от наркоты. Думал, жизнь потеряла для меня всякий смысл, из-за хуевого бесплодия.

Свалил, а о НЕЙ забыл. На время, конечно же.

Но через три года вернулся.

И её увидел.

На конференции. В Москве!!! Не в Омске. А в столице!

Другую такую. Взрослую. Я бы даже сказал гордую.

Всё в ней изменилось. Особенно осанка. Манера одеваться и держаться на людях с гордо поднятой головой. Зачуханные балетки-лодочки сменились элегантными туфлями на каблуках. А мешковатые туники с джинсами — изящными офисными юбками и блузками, выгодно подчёркивающими миниатюрную фигурку.

Из маленькой щупленькой девочки, она превратилась в сильную, независимую женщину.

Только грусть в глазах осталась.

Всё та же.