(Не) отец моего малыша

Демидова будет в ярости, иначе никак. Скажу, своим охранникам, чтобы немедленно забрали Лилию из дома и отвезли ко мне в пентхаус. Но что-то пошло не так. Тупоголовые бездари её потеряли. А когда нашли, на неё было страшно смотреть. Чёрт. И снова обстоятельства сложились не в лучшую сторону. Получилось так, что я практически довёл девушку до инфаркта. Не хотел. Сам пребывал в длительном аффекте. Ничего перед собой не видел, ни о чем, кроме сына, не думал. А потом, мне позвонили. И я, лишился чувств. Да, свалился мертвым мешком прямо на выходе из платной клиники, где мы с мальчиком сдали тот чёртов тест. Голова резко закружилась, взорвалась страшной болью, как будто её нашпиговали гвоздями и порохом. А очнулся уже в больнице, с иголкой в вене. В той самой, куда забрали Лили после обморока и нервного истощения.

Почему, спрашивается, я потерял сознание как трусливая баба?

Потому что мне сообщили, что Лиля беременна. Диагноз — угроза выкидыша.

***

Если бы не литры успокоительных, что вливали в меня несколько часов подряд через капельницу, я бы наверно сдох от череды бесконечных стрессов. Сначала, увидев слабенькую Лилию, лежащую в соседней палате, я, как обычно, вспылил. Не смог пока ещё принять тот факт, что с моей хронической проблемой, в отношении бесплодия, покончено. Раз и навсегда. Наговорил ей глупостей, но потом извинился. В любом случае, я ждал результатов теста. Если они окажутся положительными… тогда я, стоя на коленях, признаю себя всемирно заслуженным уродом и сделаю всё возможное и невозможное, чтобы Цветочек меня простила. Честно, будь я на её месте, я бы не простил. Но у этой малышки невероятно доброе сердце. Стыдно признаться, но я пользовался её добротой, её светлой душой, как чёрт питался этой сладкой, незамаранной ничем плохим энергетикой. Это меня и привлекало в крошке. Я питался её нежной аурой. Как окаянный. Именно поэтому мне всегда было охренительно мало моей светлой девочки. Поэтому я её и бросил, три года назад. Потому что думал, что выпью до дна. Испорчу, уничтожу, разгрызу на кусочки. И у меня в башке вертелись тысячи причин превратить в ничто наши отношения. Две из них — это: её предательство и желание надо мной поглумиться, завладев моими деньгами, соврав, что Дениска — мой ребёнок (как я тогда думал) и то, что я начинаю влюбляться в крошку, что противоречит моим принципам, моей гордыне. Ибо жил, придерживаясь некого личного кредо: «Кто в тебя плюнет хоть раз, сам же в этой слюне и утонет». Большаковы себя не на помойке растили.

Но, бл*ть, как же я ошибся в отношении Лилии. А ведь внутренний голос кричал: «Она не такая! Не делай ей больно!». Но я забил. После горького опыта прошлого уже ни во что не верил. Особенно, когда вспоминал третью жену. Меня аж корёжило всего, а из рта сочилась пена. Так вот и жил. Абсолютной ненавистью ко всем женщинам. Но узнав сумасшедшую истину, понял, насколько сильно облажался. В пору было бы услышать внутренний голос ангела и не швырять всех баб под одну гребёнку. Нет. Нет мне прощения. Я полное ничтожество. Надменная, эгоистичная, всевластная мразь. Я в этом убедился. И больше не стал считать себя крутым, всемогущим богом. В день, когда получил результаты теста на отцовство, я похоронил своё величье под грязным плинтусом, в крысином дерьме.

Передо мной лежали две бумажки, заверенные печатями. Мои глаза стали вдруг не моими.

Мать твою! Как такое возможно?!

Не. Может. Быть.

Денис мой сын. Это подтвердилось в 99,9%.

Первый документ — тест на отцовство. Второй — заключение о том, что да, я здоров. И каким именно образом исцелился, никто не мог найти этому феномену логическое объяснение.

Скорей всего, дело и правда в той моче, что я жрал в Тибете. А может, в женщине? Той самой, что была послана мне судьбой? Проблема не в бракованном члене, а в дурной голове. Что запретила организму дать добро на потомство от того, кого на самом деле искренне не любишь. Подсознательно не принимаешь как свою вторую половинку, как хранительницу домашнего очага. А женишься просто потому, что надо. Что так положено по статусу, что время тикает, а наследников для крупной империи всё нет и нет.

Я их сожрал. Порвал на куски проклятые бумажки и затолкал себе в глотку.

Жрал, рыдал, бил себя кулаком по груди. Выл, словно трусливая скотина, повторяя одно и тоже, одно и тоже:

Кретин! Кретин! Кретин! Кретиииин!

Ты столько зла ей причинил. Ты убил её морально. Ты конченый, конченый идиот! Мразь. Нелюдь. Чудовище.

Нет тебе прощения. Только вечный огонь. В кошмарном аду.

Тот секс на курорте. Много боли. Очень много для девушки у которой я был первым мужчиной. Боль от слов, когда я ранил её снова и снова на работе, когда она пыталась доказать, что Дениска —мой. И, наконец, полный игнор во время беременности, во время первых лет жизни малыша. Уже молчу про тот день, когда кроху украли.

Бляяяяя ***ть!

Я чудовище.

Я действительно самое жуткое и конченное чудовище на всём белом свете.

***