(не) отец моего малыша

Мне было интересно наблюдать за своим организмом. Точнее, за изменениями, которые коснулись не только моего тела, но и души. Я могла ни с того, ни с чего рассмеяться, или, наоборот, расплакаться. Меня умиляли животные и маленькие дети, гуляющие на площадках со своими родителями. Я любила слушать классическую музыку, смотрела романтические мелодрамы, читала книги, даже немного рисовала, решив посвятить последние месяцы интересного положения творчеству, поскольку читала, что ребёнка нужно начинать воспитывать ещё в утробе.

Что я и делала. Рассказывала малышу сказки, разговаривала с ним. Хотя, сомневалась, что ему следует запоминать мой голос. Мы ведь с ним скоро расстанемся. А он уже всё чувствует, знает мой голос, улавливает моё настроение, привыкает к энергетике. Когда грущу — сильно пинается, когда смеюсь — ворочается, отчего мне становиться щекотно.

Два родителя…

Прогуливаясь в парке, я наблюдала за счастливыми папами и с невыносимой грустью завидовала их женам, чувствуя, как сердце сжимается от тоски, как становится нечем дышать, а к глазам напирают слезы.

Потому что знала, что у меня в жизни такого счастья никогда не будет. А у моего ребенка не будет отца. По крайне мере родного. Но я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы мой малыш вырос в счастливой, полноценной семье.

Сама ведь без отца росла. И знаю, какого это.

Да. Я считала свою семью неполноценной. И себя тоже. Мне этого не надо. А ребенку в моем животе — тем более. Он ни в чём не виноват. Что его мать доверчивая тупица, влюбившаяся в первого встречного. Вот бы отмотать время назад… Сейчас я стала умнее, усвоила суровый урок судьбы, когда была молодой, доверчивой дурочкой.



* * *

Гладила живот, сидя на лавочке в парке, и смотрела на смеющуюся парочку. Как отец учит своего сына кататься на самокате, а их мама сидит рядом, на лавочке, смеётся, покачивая на руках улюлюкающую малышку в розовом чепчике — сестричку.

Зачем я лелею своё пузо? Зачем привязываюсь? Сложно будет отпустить. И отдать то, что растила, оберегала, долгие, трудные месяцы.

Не знаю. Просто мне так хочется. Просто так внутренний голос велит. Наверно, это всего лишь гормоны и инстинкт материнства.

Я бы могла родить и снова попытаться уговорить Большакова сделать тест ДНК. Отцовство Кирилла бы подтвердилось. Можно было бы заставить мерзавца платить алименты!

Но я не хочу. Я устала… Не хочу этих клятых разборок! Только успокоилась, смирилась. Начала понемногу забывать о той жуткой ночи. Сукин сын от нас отказался. Даже слушать не стал. Какой он после этого отец? Просто козёл. И трусливый щенок.

С Большаковым связываться опасно. Он ведь не человек. А монстр в человеческой шкуре. Деньги решают всё. Отберет моего мальчика и… вдруг я его больше никогда не увижу. Кто знает, что стукнет в голову напыщенному буржую.

Я лучше подпишу договор об опеке, чем снова упаду на колени перед бездушным нелюдем.

* * *

Я столкнулась с ним практически лоб в лоб, в парадных дверях филиала, когда спешила домой отпраздновать последнюю рабочую неделю перед заветным декретным отпуском. Он посмотрел сначала на мой живот, а затем в мои глаза… Поморщился. Скривился. Оценив испуг в аномально расширяющихся зрачках. Ничего не сказал. Ни звука. Гордо расправив плечи походкой, мать его, президента зашагал по лестнице вниз, к выходу.

В тот же миг я почувствовала сильный пинок. Малыш возмутился. Может ему стало нечем дышать… Почувствовал мой страх, дрожь во всем теле и бурю переживаний. От одной лишь безмолвной встречи.

Хорошо, что мерзавец редко попадался мне на глаза.

Иначе, на фоне гормональных качелей, придушила бы!

* * *

Спустя два дня… я испытала всепоглощающий ужас, после которого долго не могла прийти в себя. Думала, что рожу прямо здесь и сейчас. Почему? В чём причина столь мощных переживаний, что практически вывернули меня изнанкой наружу?

Я случайно подслушала разговор Кирилла и его друга. Когда проходила мимо кабинета «урода номер один в мире по уничтожение женских сердец».

Не хотела. Так получилось. Застыла мёртвым столбом у приоткрытой двери и вмиг побелела, услышав хриплый голос Большакова, сопровождающийся звоном стекла.

— Представь такую ситуацию… — Раздался голос друга. — Тёлка от тебя залетела, но она тебе… беее, отвратительна! Трахнул по пьяни под забором, даже на рожу не обратил внимание. Через год она заваливается к тебе с бумажками, в которых черным по белому накалякано, что ты, мля, отец! За неделю до твоей, сука, свадьбы! Что делать? Ребёнок, конечно, это хорошо, но бабища… жирная, нервная. Бьюсь башкой о стену и реву! Ну как я посмел ей, такой страшненькой, втащить? Да еще и с залётом.

— Ну ты и индюк. А предохраняться не учили?

— Да я тогда дури накидался, не помню, что вообще было. Хоть прибей!

— Подожди! А как же Ирина? Вы же расписаться собирались?

— Да. Люблю её очень. Но тут, бл*ть, такое дело! Прилетело… За неделю до свадьбы. Вот что бы ты сделал в подобной ситуации?