(не) отец моего малыша

— Разве я должна перед вами отчитываться?! — нарочно перешла с ним на «вы». Сжала руки в кулаки.

Только спокойно, Лили. Бьёмся до конца.

Вот и настал долгожданный момент истины. Сейчас, я сполна полакомлюсь его гневом и озадаченным выражением лица, когда правда вдруг вскроется. Честно, если раньше я пыталась доказать придурку, что Дениска — это наш общий ребенок, то сейчас — ни за что.

Поздно, Кирилл. Слишком поздно ты прозрел.

Из-за наших криков Дениска, испугавшись, вырвался из объятий Кирилла и, подбежав ко мне, спрятался за мою спину.

— Я задал вопрос. И жду ответа. — Хрустнул пальцами, раздирая меня на куски своим волчьим взглядом, брошенным исподлобья.

Молчу. Кусаю губы до ран.

— Это правда? Правда, чёрт возьми, что Дениска мой сын?

— Нет! — до шершавой боли в трахее, срывая голос.

— Чёрт побери! — Он ударил себя кулаками по коленям и резко вскочил на ноги. — То, что ты говорила мне пять лет назад?! Так это все правда?!

— Нет, нет и ещё раз нет! Я вас обманула! Денег хотела, власти! Ясно!

Три шага, как один короткий. Он схватил меня за руку, рванул на себя, так что я, тихонько взвизгнув от боли, стукнулась лбом об его твердую, как сталь, грудь.

— Ты лжёшь, Лиля. От тебя ложью за километр фонит.

Давил моё запястье со скрежетом в зубах. Вот-вот, и сустав лопнет.

— Вы делаете мне больно. — По бледной щеке покатилась слеза. — Вы отказались от нас. Разве нет? — Прервалась. Попробовала проглотить тот самый острый ком в глотке, что мешал дышать, не отрывая глаз от его, бешеных, чёрных зрачков, что так ошалело бегали по моей плоти то вверх, то вниз, как будто он был не человеком, а изголодавшимся волком, намеревавшимся растерзать моё беспомощное тело на рваные куски. — Дениска не твой сын, Кирилл. — С выдохом. — Он только мой.

Со всех сил вырвала онемевшую руку из его давки, бросилась к ребёнку, закрывая его маленькое тельце своим, но Большаков, зарычав, двинулся на нас страшным тайфуном из гнева и неверия, сметающим все на своем пути, ругаясь в полтона, устрашающе размахивая руками, чуть ли ни до пены на губах.

— Он — моя копия. Я, когда его увидел, во мне словно что-то лопнуло. Я не верю во всякий там мистический бред, но я почувствовал родственную связь и тягу к ребёнку. Даже сотрудники сказали, что Денис — моя копия. Как ты это объяснишь?

— Вы ведь бесплодны! — Прижимая сынишку к спине. — Сами же говорили!

— Что ж, чудеса в жизни случаются. — На миг мужчина закрыл глаза. А когда открыл, я почувствовала, как пол исчезает под моими ногами. — Я хочу сделать тест на отцовство. Если он окажется положительным, я сразу же признаю сына своим. А на тебе… женюсь.



Глава 23

Ступор накрыл с головой. В ушах, вместе со свистом, набатом отбивались последние слова Большакова.

Что мне делать?

Радоваться?

Вопить от счастья?

Ха! Как легко и просто у него всё получается.

Ни черта он не получит. Ни моего сына. Ни меня.

Мы уезжаем. Завтра же. К чёрту все. К черту работу. К черту Большакова!

Пока я приходила в себя, пытаясь абстрагироваться от кошмарной головной боли, в тандеме с тошнотой, Кирилл вдруг присел на корточки, заглянул за мою спину и мило улыбнулся Дениске, задав вопрос:

— Кто твой отец, мальчик? Дядя Степа, электрик?

— Неть. — Всхлипнул в ответ. — Мама говолит, мой папа погиб.

— Да? И как же?

— Его лаздавила мусоловозка.

Большаков гортанно рассмеялся.

— Как забавно.

— Хватит! — Схватила сына за руку, загородила собой. Медленными шагами начала отступать к двери. — Дениска, мы уходим.

— Стоять! Никуда вы не уйдете. Мы сейчас же едем в клинику и делаем этот гребанный тест на отцовство.

— Нет. — Качая головой. — Не позволю. Я запрещаю.

Циничный мужской хмык, очередная угроза в ответ:

— Тогда твоя жизнь превратиться в ад, Лилия. Ты этого хочешь?

Хватаюсь за ручку. Дёргаю на себя, бесстрашно выплёвываю в ответ:

— Я уже в аду. С того самого момента, когда ты от нас отвернулся.

— Ты уволена. — Пытается меня запугать.

— Я и сама собралась уходить.

— Я позабочусь о том, чтобы тебя не взяли ни на одну перспективную должность. — Крепко сжатые мужские кулаки буквально трещали от напряжения и гнева. — Я внесу тебя в черный список. Как в России, так и за рубежом.

— А мне плевать.

Огрызнувшись в ответ, в охапку схватила напуганного до слёз сына, и со всех ног бросилась наутёк, сильно шарахнув дверью.

* * *

Ох, это конец. Вот и настал тот самый день. День, которого я боялась похлеще всемирного апокалипсиса. На работу больше не вернусь. Хорошо, что ту самую важную сделку мы все-таки успели закрыть. Секунда в секунду. Поэтому, придя домой, поставив мать в известность, я начала в спешке собирать вещи. Я уже присмотрела некую альтернативную фирму в пригороде Ставрополя, они обещали помочь.

На следующий день, утром, я отвела сына в сад, а сама принялась организовывать переезд. Главное, чтобы Большаков не явился к нам в дом. Я думала об этой боли каждую новую минуту. И очень сильно боялась. Что он просто возьмёт и насильно лишит меня единственного смысла в жизни — он, рассердившись, отберет у меня сына.