(Не) отец моего малыша

– Тшшш, всё в порядке. Это просто банальный скачок напряжения. Здание новое. Уж мы-то умеем делать технику, не переживай. На лифтах стоит надёжная защита.

Как бы он меня не успокаивал, как бы не утешал, я всё равно сходила с ума от неконтролируемой трясучки и бредила.

– Цветочек, ну-ну… – Поцелуй в макушку, бархатный шёпот плавит корни волос. – Если ты не успокоишься, не перестанешь дрожать и рыдать, мне придётся расслабить тебя самому. – Всхлипываю. А затем осознаю, что сижу на коленях своего босса. На полу. И моя попа трётся о его заметно окаменевший стояк.

Нет. Только не это.

– Лилияяяя… – Потёрся пахом о впадинку между ягодицами, подвигал бёдрами, так настойчиво и неожиданно, что сердце в груди на секунду перестало биться. – Я проголодался. Чёрт. Я хочу тебя, девочка. Какая же ты… восхитительная.

– Нееет… – По щеке покатилась слеза. Я хотела закричать во всю глотку, чтобы он катился к чёрту, но не смогла… Лишь жалобно захрипела. А моё тело, оно вообще отказалось подчиняться мозгу. И это случалось всякий раз, когда Большаков к нему прикасался, как будто у него действительно были все права на мою плоть, как у кукловода, что дёргал свою излюбленную марионетку, за невидимые нити.

Медленно, но настойчиво, миллионер начал расстегивать пуговицы на моей блузке. Я лишь видела перед собой темноту и чувствовала его охрипшее дыхание в затылок. А ещё чувствовала, как его левая рука властно держала меня за талию, а правая, с треском разрывала пуговицы на блузке.

Обездвижил. Снова овладел и взял в плен.

Когда ты боишься, когда стресс и страх берут над тобой власть и тебе кажется, что жить осталось меньше минуты, сопротивляться бессмысленно.

– Умоля… – Тёплые губы касаются шеи, а сильная мужская ладонь ныряет под лифчик и властно сжимает изрядно припухший сосок. Я забываю, обо всем на свете. О том, что хотела сказать. Низ живота наполняется сладкой негой, перед глазами мигают серебристые пятнышки.

Может быть моя душа не хочет и презирает ЕГО. Но тело… оно трепещет, оно горит, оно скучает! Оно мечтает получить заветную порцию ласки от самого, что ни на есть, человека-дьявола.

Да, все эти годы я не могла впустить в свой разрушенный мир другого мужчину. И все эти годы мне не хватало мужской заботы, тепла, поцелуев, поддержки.

Я проклинала Кирилла, ненавидела. И сейчас тоже. Но когда он трогал меня ТАК чувственно, я теряла себя. Я начинала жить первобытными инстинктами. Где существовал лишь секс. Удовольствие. И стремление к размножению. Запрограммированное природой.

– Всё будет хорошо… Расслабься, девочка. Я помогу тебе. Я тебя пожалею. – Растирая огрубевший сосок между пальцами всё быстрей и быстрей, целуя в шею, покусывая мочку уха, – Да, моя красавица. Я хочу услышать, как ты дышишь, как сладко стонешь, как чувственно двигаешь бёдрами. – И начал толкаться каменным стояком в ягодицы, пока я невольно не откинула голову назад и… не ЗАСТОНАЛА.

Это было грязно и подло. Но, так, или иначе, похоть взяла верх над разумом.

– О, дааа! Как же мне, бл*ть, тебя не хватало!

Резко сорвал с меня блузку. Следом в темноту улетел лифчик. Кирилл толкнул меня вперёд, поставил на карачки, рывком задрал юбку до поясницы, освобождая от ткани округлую попку. Я то и делала, что часто-часто дышала ртом, глядя в темноту широко распахнутыми глазами. Руки и ноги тряслись. Лучше чувствовать возбуждение, чем всепоглощающий страх замкнутого пространства.

– Жаль, что здесь темно, как под землей в могиле. – Загребущие руки шарили по всему телу, отыскивая промежность. Хлёсткий шлепок по попе и мой предательский «Ах!». – Ммм, моя сочная ягодка… Уже потекла? Скучала? Вижу, что скучала. Не обманывай, малышка. Ты до сих пор сходишь от меня с ума.

Два грубых мужских пальца врезались в промежность. Кирилл жадно потрогал складки поверх трусиков. С напором сжал набухшую киску. Я снова не удержалась от проклятого стона. Оказалось, что тонкая ткань нижнего белья меньше, чем за секунду насквозь пропиталась женскими соками. Хоть выжимай.

На короткий миг Кирилл убрал от моих трусиков руки. Я услышала, как мужчина громко втянул ноздрями воздух. Причмокнул. На выдохе восторженно выдал:

– Твою мать! Какая же ты сладкая, девочка. Твоя киска самая вкусная из всех, что мне приходилось пробовать. Ты как сливочное мороженое, Демидова. Моё любимое. Хотя нет, ты… ещё вкуснее.

Чёртов извращенец!

Кажется, он только что облизал свои пальцы, покрытые моими соками.

Я мысленно выругалась, вместе с тем почувствовала, как щёки вспыхнули огнём смущения. Звук расстегивающейся молнии. Клацанье пряжки ремня. Шуршание одежды… Мне стало очень и очень дурно от осознания того, что сейчас произойдет с минуты на минуту.

Тонкая кружевная ткань стрингов отодвинулась в сторону. Ноющих складок промежности коснулась гладкая и влажная головка огромного, возбуждённого члена.

– Не надо, Кирилл! Я не хочу! Я тебя ненавижу! – Захныкала. Попыталась вырваться, ударить мерзавца, но Большаков накрыл меня своим тяжёлым телом, придавил к полу и резко вошёл. – Аааах!