Не открывая лица

Прошло еще несколько минут, вагон вдруг скрипнул и покачнулся. Это подали под состав новый паровоз. Толчок разбудил Эльзу. Зевая и потягиваясь, она снова подошла к столику и, приставив ладони к глазам, прильнула к стеклу.

Раздался гудок, вагон вдруг с силой рвануло вперед. Эльза от неожиданности едва удержалась на ногах, полушубок слетел с ее плеч и, хлестнув гестаповца по руке, свалился у столика. Девушка нагнулась, но тут последовал ряд коротких сильных толчков (“Неопытный негодяй-машинист!” — подумал Маурах), локоть девушки несколько раз больно ударил гестаповца по ребрам.

— Извините… — виновато прошептала девушка, подымаясь и набрасывая на себя полушубок.

Послышались ее быстрые шаги, она вышла в коридор, оставив дверь слегка приоткрытой.

Маурах вскочил, как на пружинах, осветил приготовленным карманным фонариком блеснувшие в луче закрытые замки портфеля, полку, на которой лежал платок Эльзы и, перехватив фонарик в левую руку, а правой нащупав в кармане свой “вальтер”, ринулся вслед за девушкой.

В коридоре было пусто. Гестаповец толкнул дверь, ведущую к тамбуру, и — увидел Эльзу. Простоволосая, с помятыми локонамн, она стояла сгорбившись, зябко втягивая голову в воротник накинутого на плечи полушубка, и ожидала, пока медлительный проводник откроет ей дверь в туалетную комнату.

— Господин обер-лейтенант? Доброе утро! — сказала она, щуря заспанные глаза. — Вам тоже не спится?.. Может быть, вам плохо? — В голосе Эльзы прозвучали тревога и заботливость. — Тогда идите первым, я уступаю.

— Нет, нет… — поспешил Маурах. — Пожалуйста.

Эльза бочком юркнула в туалетную комнату и захлопнула дверь. Маурах на всякий случай заглянул в тамбур. Там, у установленного на рогатке ручного пулемета, сидел солдат в шинели с поднятым воротником, расставив ноги, обернутые сверх сапогов мешковиной. Поезд давным-давно уже миновал районы действия советских партизан, но комендант эшелона свято придерживался инструкции и выставил охрану “Отлично, долговязый болван”.

Маурах вернулся в купе. Поезд громыхал на стрелках, вагой трясло. Гестаповец тщательно проверил документы в портфеле — все было на месте. Он закрыл замки на ключ, улегся на лавке и рассмеялся. Конечно! Вытащил пустой билет. Теперь он будет спать. Он только выйдет после возвращения Эльзы на минутку и скажет часовому несколько слов. Это не помешает… Но Эльза — есть Эльза. Ей крепко влетит за потерянные документы. Что там у нее могло быть — пропуск, удостоверение? За это влетит. Не распускай губы, смотри в оба, легкомысленная девчонка, ты работаешь не на птичьей ферме…

В конце концов его единственным промахом, психологической и, пожалуй, даже политической ошибкой в этой игре было то, что он предположил, будто советская разведка могла располагать таким вышколенным агентом. Нет, славяне неспособны на столь тонкую, артистическую, прямо-таки ажурную работу. Он не отрицает — среди них есть смелые люди! Многие из них (он очевидец) способны, выдержав все пытки, мужественно встретить смерть. Но примитивная, неизощренная психика не дает им возможности… Какой возможности лишены наделенные примитивной психикой славяне, Маурах так и не мог вспомнить. Он слышал такие рассуждения на лекции, прочитанной крупным специалистом по славянскому вопросу, но подробности вылетели из его головы. Собственно, он и не должен помнить детали. Важно знать, что славяне — низшая раса. Это установлено наукой.

Мысли Маураха снова вернулись к Эльзе. Он вспомнил крестик на золотой цепочке, изящные швейцарские часики, браслет из дутого золота, прическу “гретхен”, маникюр, флакон французских духов, изящный тонкий носовой платок. Кому из русских доступно все это сейчас? А корзинка с провизией! Хитрый староста расщедрился так потому, что Эльза в его глазах — большое начальство, богатая наследница, немка, и он решил заранее заручиться ее расположением.

Поезд мчался темной заснеженной степью. “Однако где же Эльза?” — подумал с беспокойством Маурах. Он вскочил на ноги и вышел в коридор. Дверь в туалетную комнату была закрыта. В тамбуре пританцовывал озябший солдат.

— Никто не выходил? — тихо спросил гестаповец.

Солдат отрицательно покачал головой.

Маурах приложил ухо к двери туалетной комнаты — тихо. Он постучал.

— Эльза! Что с вами, Эльза?!

Ответа не было. И вдруг Маурах ощутил, что ему в лицо сверху, из щели над неплотно пригнанной дверью, бьет тонкая струя морозного воздуха. Внезапное подозрение кольнуло его в сердце. Он бросился к проводнику.

— Ключ!!

Перепуганный старик понял офицера по его жесту и трясущейся рукой подал ключ. Маурах отпер замок и дернул ручку. Дверь пружинила, но не поддавалась. Было похоже, что кто-то удерживал ее изнутри.

— Эльза! — с отчаянием крикнул гестаповец и налег на дверь плечом.

Никакого отзвука. Гестаповец выхватил пистолет, отшатнулся и ожесточенно, не щадя своего тщедушного тела, ударился о дверь. Послышался треск. Маурах нанес второй удар и вслед за открывшейся дверью ввалился в уборную. Тут никого не было, в черный прямоугольник открытого окна сильной струей врывался ветер с редкими снежинками.