Не отпускай

В особенности если. Но вслух я этого не говорю.

Еще минуту они упрямятся, потом Рейнольдс начинает:

– Полицейский Рекс Кантон останавливает здесь «тойоту-короллу» приблизительно в час пятнадцать ночи, предположительно для проверки водителя на алкоголь.

– Насколько я понимаю, Рекс сообщил об этом по рации?

– Да, сообщил.

Таковы требования протокола. Если ты останавливаешь машину, то сообщаешь по рации или проверяешь регистрационный номер, чтобы узнать, не украдена ли машина, не было ли на нее ориентировок и всякое такое.

– И чья это была машина? – спрашиваю я.

– Взята напрокат.

Меня это беспокоит, как беспокоит и многое другое в данном деле.

– Это не одна из больших сетей?

– Что?

– Арендная компания. Не «Герц» или «Авис»?

– Нет, маленькая фирма какого-то Сэла.

– Выскажу предположение, – начинаю я. – Это случилось близ аэропорта. Без предварительного бронирования.

Рейнольдс и Бейтс переглядываются.

– Откуда вы знаете? – спрашивает Бейтс.

Я игнорирую его вопрос, смотрю на Рейнольдс.

– Машину взял напрокат человек по имени Дейл Миллер из Портленда, штат Мэн, – говорит она.

– Документы, – спрашиваю я, – фальшивые или украденные?

Они снова переглядываются.

– Украденные.

Я прикасаюсь к крови. Засохшая.

– Камеры наблюдения в прокатной компании?

– Нам скоро передадут запись, но тот, кто выдавал машину, сказал, что Дейл Миллер – пожилой человек лет шестидесяти, а то и семидесяти.

– Где нашли машину? – спрашиваю я.

– В полумиле от аэропорта Филадельфия.

– Сколько человек по отпечаткам?

– На переднем сиденье? Только отпечатки Мауры Уэллс. Агентство тщательно моет салон после каждого клиента.

Я киваю. На улицу сворачивает грузовичок, неторопливо проезжает мимо нас. Первая машина, которую я здесь вижу.

– Переднее сиденье… – повторяю я.

– Что?

– Вы сказали: отпечатки на переднем сиденье. С какой стороны – водительской или пассажирской?

– И там, и там.

Я осматриваю дорогу, отмечаю положение упавшего тела, очерченного мелом, пытаюсь сложить все это воедино. Потом поворачиваюсь к ним.

– Гипотезы?

– В машине двое – мужчина и ваша бывшая, Маура, – отвечает Рейнольдс. – Кантон останавливает их для проверки. Что-то ему не нравится. Они впадают в панику, стреляют Кантону два раза в затылок и делают ноги.

– Стреляет, вероятно, мужчина, – добавляет Бейтс. – Он вышел из машины. Ваша бывшая перелезает на водительское место, он садится на пассажирское. Это объясняет ее отпечатки на водительском сиденье и на пассажирском.

– Как мы уже говорили, машину арендовали по украденным документам, – продолжает Рейнольдс. – Так что, мы полагаем, мужчине как минимум было что скрывать. Кантон останавливает их, чувствует – дело здесь нечисто, и это стоит ему жизни.

Я киваю, словно в восторге от их умозаключений. Их гипотеза не верна, но, пока у меня нет ничего лучше, я помалкиваю, чтобы не настраивать их против себя. Они что-то утаивают от меня. Я бы, вероятно, делал то же самое на их месте. Мне нужно выяснить, что именно они утаивают, а единственный способ добиться этого – дружелюбие.

Я включаю самую обаятельную из своих улыбок и говорю:

– Могу я посмотреть запись видеорегистратора?

Это, конечно, ключевой вопрос. Часто регистраторы мало что показывают, но в данном случае покажут достаточно. Я жду ответа – у полицейских есть все права на этом приостановить сотрудничество, – но, когда они снова обмениваются взглядами, я чувствую: тут что-то новенькое.

Им словно неловко.

– Почему бы вам не перестать валять дурака? – говорит Бейтс.

Больше очаровательные улыбки не работают.

– Мне было восемнадцать, – отвечаю я. – Выпускной класс. Маура была моей подружкой.

– И она порвала с вами, – подхватывает Бейтс. – Вы нам это уже сообщили.

Рейнольдс движением руки призывает его помолчать.

– Что случилось, Нап?

– Мать Мауры, – говорю я. – Вы, видимо, нашли ее. Что она сказала?

– Вопросы задаем мы, Дюма, – отвечает Бейтс.

Но Рейнольдс опять чувствует, что я хочу помочь.

– Да, мы нашли мать, – говорит она.

– И?..

– Она заявляет, что много лет не общалась с Маурой. Что понятия не имеет, где ее дочь.

– Вы говорили с самой миссис Уэллс?

– Она отказалась беседовать с нами, – качает головой Рейнольдс. – А это заявление сделала через адвоката.

Значит, миссис Уэллс наняла адвоката.

– Вы ей поверили? – спрашиваю я.

– А вы?

– Нет.

Я пока не готов сообщить им эту часть. После того как Маура бросила меня, я пробрался в их дом, взломав двери. Да, глупо, импульсивно. А может, и нет. Я чувствовал себя потерянным, сбитым с толку, получив двойной удар: потерял брата, а потом любовь всей моей жизни. Может, это и объясняло мое поведение.

Зачем я пробрался в дом? Я искал какие-нибудь указания на то, куда делась Маура. Я, восемнадцатилетний парнишка, изображал из себя детектива. Я почти ничего не нашел, но из ванной комнаты украл две вещи: зубную щетку Мауры и стакан. Я тогда не подозревал, что со временем стану копом, но сохранил их на всякий случай. Не спрашивайте зачем. Но так я сумел ввести отпечатки Мауры и ее ДНК в систему, когда у меня появилась такая возможность.

Да, меня еще и поймали. И не кто-то, а полиция. Конкретно капитан Оги Стайлс.