Не отрекайся от любви

Ее рот помимо воли скривился.

– Тогда ты плохо помнишь.

– И ты тоже. – Джулиан странно взглянул на нее, прежде чем сосредоточиться на холсте. – Любопытно. Ты столкнулась с ними только однажды, правильно?

Эмма пропустила вопрос мимо ушей.

– Что здесь написано?

– О, это любопытно. Насколько я могу разобрать: «Десять крор[10] за продвижение войск в следующие районы».

– Крор? А что это такое?

– О, это целая куча денег.

– Понятно… – Эмма провела пальцами по холсту. Какие агрессивные мазки. Она помнила, как каждую ночь болело у нее запястье. – Армия платила шпионам?

– Но не так хорошо.

– Значит, это была шутка?

– Такими вещами не шутят. Оказывается, ты не можешь прочитать подписи, – вслух размышлял Джулиан. – Эмма, тебе кто-то написал это на урду?

– Нет. Я нашла бумаги.

– Где нашла? – Джулиан наклонил картину, чтобы посмотреть следующую, и вполголоса выругался. Потом прочитал вслух: – «Если убиты женщины и дети, тем лучше».

– Странные слова для английского солдата, – прошептала Эмма.

– Для солдата? Господи! Где ты нашла это?

– В Курнауле.

– Как? У кого?

Она невидящим взглядом смотрела на картину.

– Почему наша армия хотела, чтобы убивали женщин и детей?

Джулиан горько усмехнулся:

– Чтобы было за что мстить. Герои создавались в Канпуре, ты же знаешь.

– Боже мой! Это просто ужасно! Я… что это с Поппетом? – Эмма бросилась к бившейся в судорогах собачке. Из пасти показалась пена. – Я же просила Дельфину не пускать его сюда! Я ей говорила, что он отравится красками!

Она погладила собачку. Поппет, казалось, успокоился, но потом испустил долгий вздох и затих.

– Поппет! Джулиан, он…

Джулиан встал рядом с ней на колени. Эмма гладила песику животик, но Поппет не шевельнулся. Собравшись с духом, она наклонилась ниже, стараясь уловить его дыхание.

– Бедняжка! Он умер!

Джулиан снял с мордочки Поппета обрывок бумаги.

– Что это?

– Дельфина никогда мне не простит! О Господи, только бы не мои краски…

– Он что-то съел.

Эмма взяла у Джулиана обертку и хотела ее понюхать.

– Остановись. – Джулиан резко отшвырнул ее руку. – Если это…

– Это шоколад, – сказала она. – Поппет нашел коробку.

Эмма осмотрелась. Да, собака сбросила коробку с дивана, и конфеты рассыпались по полу.

– Значит, это мог быть шоколад? – Она осторожно собрала конфеты. – Одной не хватает. Но Поппет и раньше ел шоколад. Должно быть, он отравился красками Джулиан, Дельфина меня убьет! – Эмма оглянулась на мольберт. Ее палитра лежала на маленьком столике. Она работала только двумя цветами. Поппет не мог до них добраться. – Но как…

– Откуда у тебя этот шоколад?

Ломая руки, Эмма оглянулась на Джулиана.

– О Боже, – прошептала она, – ты же не думаешь…

– Эмма, скажи мне, где ты нашла фразы на урду для своих картин?

Какой у него мрачный тон.

– В письмах. Я скопировала из них строчки для картин восстания. Но определенно…

– И они висели у всех на виду в галерее Локвуда! – Джулиан порывисто встал. – Черт побери! Ты выставила улики на всеобщее обозрение!

– Я же не знала! – Эмма тоже поднялась. – Как я могла знать?!

– Но кто-то знает, – сказал он. Его взгляд упал на лежавшего на полу Поппета. – Тебя пытались убить.

Как странно, такие простые слова, а как отвратительно звучат.

– Бедный Поппет, – прошептала она сквозь слезы. – Все знают, что шоколад для собак вреден.

– Эмма, послушай меня. – Джулиан, взяв ее за плечо, усадил на диван. – Значение имеет все. Человек, пытавшийся напасть на тебя… пожар у Локвуда…

– Да, – безучастно сказала Эмма. – Я понимаю, к чему ты клонишь. Но… это невозможно, Джулиан. Владелец этих писем… он мертв.

– Ты уверена?

Она возила ногой по ковру.

– Совершенно уверена.

Эмма знала, что Джулиан смотрит на нее, но не подняла глаз. Джулиан заговорил снова:

– На скольких картинах, выставленных у Локвуда, были строки из писем?

– На всех. – У нее вырвался смешок. Была во всей этой истории какая-то мрачная ирония. – И на всех картинах, которые я отдала в Академию.

– А где сами письма?

Эмма подняла глаза на Джулиана.

– Кто-то видевший картины решил, что ты понимаешь смысл надписей. Что у тебя есть доказательства… Они есть?

– Да, – ответила она. – Во всяком случае, я знаю, где эти письма. Но они… не у меня. Я их спрятала.

– Почему ты спрятала их, если не знаешь, что они значат? Тебе кто-то угрожал? Ты хранишь их, чтобы защитить себя?

– Нет. Ничего подобного. Они случайно… попали в мое распоряжение.

Джулиан не скрывал разочарования.

– Если ты не скажешь мне, как ты их получила…

– Не скажу!

– Тогда, черт побери, скажи, где их прячешь!

– В раме одной из картин. – Эмма подошла к столу. Тетрадь в красном кожаном переплете была открыта на чистой странице. Перевернув лист, Эмма вела пальцем по перечню картин. – Ох, Джулиан, они в картине, которую я продала!

– Господи, почему…

– Я не хотела их видеть! – Эмма повернулась к нему. – И не могла уничтожить. Я пыталась, я…

– Почему?! Почему не могла?

Эмма покачала головой.

– Теперь они у мистера Колтхерста.

– Колтхерст! – Джулиан провел рукой по лицу, по волосам. – Майкл Колтхерст. Конечно, творчество мисс Ашдаун в его вкусе! Локвуд продал твои картины этому ублюдку?