Не отступать и не сдаваться. Том 4 (СИ)

В желудке страшные рези, будто я проглотил штопор для вскрытия винной бутылки. Я согнулся и чуть не застонал от боли. Боли в животе немедленно отозвались в голове. В висках забили мелкие молоточки. Что за чертовщина такая творится с организмом?

Когда я приехал из Испании, то, как и все участники поездки, подвергся тщательному медосмотру. Рассказал тогда про боли, но врачи ничего не обнаружили. Только немного пониженное давление. Да уж, а вот теперь боли повторились снова.

Моих страданий никто не видел. Другие парни продолжали заниматься в углу. Стучали по грушам, мерно выдыхая воздух. Тренеры закрылись в кабинете директора. Я сидел, не в силах пошевелиться, потом мне стало легче. Я вздохнул с облегчением.

Встал с ринга, уселся на скамеечке у стены. Через минут пятнадцать боль полностью прошла. Наверное, пока что больше не стоит заниматься. Я поглядел на часы. Всего лишь десять утра.

После обеда мне надо в техникум, а сейчас еще есть время, чтобы заглянуть к Маше. Она тоже сейчас до обеда дома, значит, я могу с ней пообщаться. И не только, быть может, пообщаться.

Сказано — сделано. Я быстро собрался, не обращая внимания на Дуброва, бросавшего на меня хмурые взгляды. Ушел, оставив секцию бокса позади и поехал к Маше. Боли в животе и голове к тому времени почти прошли.

На улице тоже распогодилось. Ветер разогнал тучи, сквозь облака даже пробивалось робкое солнце. Едва я вышел из здания, как услышал сзади крик Дуброва:

— Эй, Витя, подожди!

Я обернулся, скрипя зубами с досады. Ну что тебе еще надо? Опять хочешь устроить драку, только теперь уже на улице? Вон вдали прохаживается милиционер, если Дубров все-таки нападет на меня, клянусь, я сдам его в милицию, а потом предъявлю протокол о правонарушении в секцию. У меня сейчас совсем нет настроения драться или ругаться. Да и боли в голове и животе совсем не располагают к диалогу.

— Мы с тобой еще должны провести спарринг, — сказал Дубров, догнав меня. Он даже не переоделся, а выбежал в спортивной форме. — И в этот раз ты уже от меня не отвертишься, понял?

— В любое время, но только когда я буду готов к этому, — сказал я и на этом мы расстались.

Сразу после этого я отправился на автобусе к Маше домой. Между прочим, когда мы общались после моего возвращения из Испании и Маша уже стала моей девушкой, я предлагал ей переехать ко мне. Но я не учел разницы в менталитетах советских девушек и подруг и двадцать первого столетия.

Для Маши переехать жить к мужчине без свадьбы было как-то неловко. Поэтому она отказалась, к тому же кто-то должен был следить за домом Касдаманова. Дед еще при жизни переписал его на внучку, так что теперь это была Машина недвижимость, откуда она не хотела съезжать просто так. Вот и жила теперь девушка на прежнем месте, а я ежедневно навещал ее.

Вот и сейчас, едва постучав в дверь, я дождался, пока Маша откроет.

— Витя? — удивилась девушка. — Что-то ты рано сегодня. Мы же договаривались вечером.

Несмотря на то, что она еще не наводила марафет, выглядела девушка просто замечательно.

— Я очень хотел тебя увидеть и сбежал с тренировки, — сказал я, а затем вошел и обнял ее. Жадно поцеловал, поднял на руки и понес в спальню.

— Ух ты, какой напористый, — сказала Маша и обвила руками мою шею. — Хоть тренировки нельзя пропускать, но на этот раз, так уж и быть, прощаю.

Глава 4. Обыденность

Я проснулся оттого, что Маша легонько потрясла меня за плечо.

— Витя, вставай. Тебе разве не надо в техникум?

«М-м-м?» — сонно спросил я и перевернулся на другой бок. Вставать не хотелось. Наоборот, хотелось лежать в теплой постели. Не выходить в дождь, слякоть и пасмурную погоду.

Но Маша не отступила. Снова потрясла за плечо, теперь уже сильнее. Наклонилась, поцеловала.

— Вставай, милый. Мне тоже надо идти.

Ох, как же хорошо я спал. И совсем не выспался. Вставать после этого — сущее изуверство. Я бы с удовольствием валялся до вечера.

— Ох, нет, — простонал я. — Который час?

Маша уже отошла. Судя по голосу, прихорашивалась у зеркала. Мы находились в ее спальне. Небольшой, уютной, миленькой, как и ее владелица. Маша жила здесь до смерти деда.

Потом не стала переезжать, продолжила жить дальше. Одна в этом большом многокомнатном доме. Бр-р, я бы не смог. Сразу убежал бы в однушку.

Хотя, сначала с девушкой жили дальние родственники Егора Дмитриевича. Поделили скудное наследство, оставшееся от старика, сразу разъехались. Маша осталась в доме. Она была единственной внучкой Касдаманова и жилище осталось ей.

— Уже первый час, — сказала Маша, надевая серьги. — Я приготовила тебе обед. Покушай и езжай в техникум.

Я закинул правую руку за голову. Зевнул. Лежа наблюдал, как девушка наводит последние штрихи во внешности. Это перед тем, как выйти на улицу.

Даже не скажешь, что эта красотка в платье и короткополой курточке совсем недавно стонала подо мной в постели. Как же девушки умеют быстро преображаться. И зачем наводить всю эту штукатурку, разве дождь ее не смоет?

— Не хочу туда ехать, — капризно заявил я. — Я лучше останусь здесь, у тебя. Вечером сразу поеду домой. А может, и не поеду.