Не отвергай босса, опасно!

— Слушай, но ведь Воронцова чуть твою под монастырь не подвела, ты же из-за этого её уволить решил, — не унимался Кирилл.

— Да, но не забывай, она уже два раза звонила Лизе и умоляла быть осторожной, а тварям безразлично благополучие других. А значит, какая та часть её прежней, ещё осталась.

— Артур, можешь пояснить, что ты этим хочешь сказать? — обратился я к другу.

— Могу, — невесело улыбнулся он и начал рассказ, — Юля не была раньше такой озлобленной, она была милой и отзывчивой девушкой, всегда старалась помочь другим, чем-то мою Лизу напоминала. Я же своих сотрудников знаю отлично…

А изменения случились приблизительно четыре с половиной года назад. Она приехала из отпуска, и через два с половиной месяца её было не узнать — она просто излучала счастье. Многие гадали, что случилось, но она молчала. Теперь я понимаю — она узнала, что ждёт ребёнка. Так вот, она неожиданно заболела, никто на это особого внимания не обратил — всякое бывает, заболел человек. Но когда она пришла, я её не узнал: взгляд потух, она напоминала тень, потом поползли слухи, что её муж выгнал, мол, она нагуляла ребёнка. Несколько раз проезжал мимо неё вечером и видел, как она шла домой со слезами на глазах. Тогда я попросил у Полины узнать, что стряслось. Та и поведала мне, что Воронцова разводится со своим мужем, и он действительно её выгнал. И живёт с её подругой. Вызвал её к себе, предложил помощь — помню, как она подняла затравленный взгляд и только кивнула. Ещё заметил, что при разговоре со мной она закрывала руками живот, словно защищая дитя. Нет, не поглаживая, как многие женщины, а защитный жест.

Я дал ей адвоката — Марию Степановну. Чувствовал, что с мужчиной Юля на контакт не пойдёт. И оказался прав. Марии Степановне с трудом удалось её разговорить, выяснилось, что муж потребовал, чтобы та сделал аборт, иначе он разведётся с ней. Воронцова отказалась и сама подала на развод, кстати, находясь ещё на больничном. Что между ними произошло — не знаю, но только этот подлец решил отжать у неё квартиру, в которой семьдесят процентов её доли — это её сбережения и сумма от продажи её однокомнатной квартиры. Представляете, она, глупая, после отпуска отдала деньги и позволила ему оформить жилплощадь на себя. Вопрос — могла бы это сделать корыстная тварь? На такое идут только влюблённые дуры…

— …Прости, Марат, если этим сделал тебе больно, — закончил рассказ Аверин.

— Это прошлое. Что было дальше?

— Ну а дальше она суд выиграла, потом ушла в декрет, а когда вернулась из него, изменилась. Стала жёсткая — из-за людей ожесточилась, вероятнее всего, ведь потом слухи пошли, что ребёнок мой. Я смеялся долго, но отрицать не стал, считал, что это своего рода для неё защита, поговорят немного и сплетни утихнут. Так в принципе и случилось. Но ты, Марат, зря тогда не сказал, что у тебя к ней серьёзно. Я бы в жизни не встал на твоём пути. А так мне стало за неё страшно — я же тебя знаю, покувыркаешься и бросишь, мало того я потеряю хорошего сотрудника, так ещё и ей повторно жизнь поломаешь. Ведь как бы она ни строила из себя стойкую женщину, а проблем у неё достаточно: дочь родилась, а потом выяснилось что у нее астма, говорят, результат нервозного состояния при беременности.

— И ты её с таким диагнозом на север отправил? — не выдержал я.

— Ты за кого меня считаешь? Нет, конечно. Заставил бы её понервничать немного в воспитательных целях, а потом незаметно от всех устроил на другое место. Извини, но у себя не мог оставить — принцип.

— Ну ты и жук, — не сдержался я.

— Можно подумать, для тебя это новость, — не остался он в долгу.

— Я как понял, Марат как раз в это время с ней и кружанул, а если он что-то делает, то явно интим был. Так какого чёрта я подтасовкой занимаюсь, если есть вероятность, что ребёнок Марата! — влез неугомонный Кирилл, и после его слов вся компания испытующе посмотрела на меня.

— Это не факт, — поделился своими сомнениями.

— А может, настоящий тест ДНК сделаем? Чем чёрт не шутит! Глядишь, а это твой ребёнок. Тогда уже с полной уверенностью сможешь её прижать.

— Кирилл, я прижму её этим только в крайнем случае. Если окажется, что реально ребёнок от меня, и я вынуждаю её жить с собой, что она подумает?

— Что ты это делаешь из-за ребёнка, разумеется, — понял он, куда я клоню.

— Вот именно, а мне это ненужно, мне нужна она, и мне абсолютно всё равно, являюсь я биологическим отцом или нет.

— Да ладно, так уж и безразлично? Неужели не хотел, чтобы это была твоя кровь и плоть? — не поверил Кирилл.

— Ты прав, если бы этот ребёнок был мой, счастью моему не было бы границ, а с другой стороны, если она не моя биологическая дочь, это не делает её хуже. Она же частичка жены, которую я л… ну, вы поняли.

— Ладно, диагноз понятен, — подал голос Глеб, — но вы не знаете главного: её «подруга» — крот, которого мы уже полгода снабжаем дезинформацией. Как вам это новость?