Не отвергай босса, опасно!

— Может, пронесёт?

— Дочка, проносит только от несвежих продуктов.

— Но ведь есть способ остудить их пыл?

— А зачем? Мужчины хорошие, таких мужей днём с огнём не найдёшь. — Я хотела возмутиться, но её следующие слова меня немного успокоили. — Но я вам помогу — они должны изрядно попотеть, чтобы добиться свою женщину. И пока Любе звонить не буду, а то узнай она об увлечении сына, перейдёт к активным действиям, тогда твоей подруге будет несладко: с одной стороны будет Кирилл давить, а с другой — его мама. Поверь, перед таким напором никто не устоит.

— Ну, хоть на этом спасибо.

— Всегда, пожалуйста.

Глава 37

После того, как Алиса узнала, что папа уезжает, вцепилась в него мёртвой хваткой, и вновь разрыдалась — видимо, страх потери отца засел в подсознании глубоко, еле успокоили. Марат пробыл у неё в комнате, пока его счастье не уснула.

Зная, что он должен вот-вот вернуться, я надела на себя сорочку из тонкого кружева, приняла соблазнительную позу и принялась ждать своего мужчину. Мой зашёл в комнату, и по выражению его лица стало понятно — сейчас начнётся. Но когда его взгляд наткнулся на меня, мой драгоценный встал, как вкопанный, и нервно сглотнул.

— Издеваешься? — спросил он осипшим голосом.

— Нет, я решила немного побаловать своего мужчину.

— Уже можно? — задал вопрос, а сам уже раздеваться начал, поедая меня горящими страстью глазами.

— А ты подойди и проверь, — поманила его пальцем.

Повторять дважды не пришлось, мой мужчина словно вихорь подлетел ко мне, позабыв о лекции, которую собирался прочесть. Этого я и добивалась.

М-да, ночка выдалась жаркой, но я не роптала, понимая, что мой джигит совсем извёлся на голодном пайке и наверстывал упущенное. Утром он на дорожку потребовал порцию ласки, и я спорить не стала — пусть берёт, мне не жалко.

Наконец, он отбыл, а я стала ждать звонка мамы. Ближе к четырём часам достала кейсы, в которых хранились подаренные Маратом украшения, и от нечего делать начала перебирать их. Дома осталась я и мама моего мужчины, а дедушка с Алисой поехали к своему другу, чтобы продолжить обследование — как выяснилось, у нас есть надежда на излечение моей крошки, а затем они решили заскочить в парк, погулять немного.

Я сидела в кабинете Марата, рассматривала щедрые дары милого, и ждала звонка от мамы, и когда у меня появилась надежда, что та не придёт, в дверь кабинета постучала Мария Фёдоровна.

— Юль, там, кажется, твоя мама пожаловала, — произнесла она, слегка передернувшись при слове «мама».

Поблагодарив домработницу, я направилась на встречу. Когда вышла в холл, немного растерялась — внешность моей мамы вновь претерпела изменения — опять пластику делала. Увидев меня, она приторно сладким голосом, в котором сквозила фальшь, произнесла:

— Доченька, как же я рада тебя видеть, — сделала ко мне шаг, а я еле сдержалась, чтобы не отступить — не хочу её объятий, вот хоть что со мной делай! Да и фальшь на дух не переношу.

— Добрый вечер, — сухо ответила ей.

— Хорошо устроилась, — она завистливым взглядом осматривала дом моего мужчины.

— Спасибо, не жалуюсь, — сказала всё так же сухо. — Может, всё-таки скажешь, зачем пришла?

— Давай поговорим без посторонних, — показала она взглядом на домработницу, которая не скрывала своего презрения к гостье.

— Давай, — показала ей рукой в направлении кабинета Марата.

Стоило нам войти, весь благодушный настрой мамы словно ветром сдуло. Она бесцеремонно подошла к столу и наткнулась взглядом на украшения в кейсах. От их вида в её глазах загорелся алчный огонёк, она протянула к ним руку, но я остановила:

— Не трогай!

— Твоё? — словно не слыша моего гневного окрика, она хотела взять украшения.

— Неважно, — я подошла и резко закрыла крышки кейсов, чуть одной из них не прищемив ей пальцы. — Я спрашиваю, что тебе нужно? — перешла я к делу.

Прикидываться любящей дочерью у меня не было никакого желания, после её проступка я вычеркнула эту женщину из своей жизни. Она смерила меня изучающим взглядом, и её неестественные губы исказила улыбка, полная презрения.

— Я пришла за своими деньгами, ты устроилась хорошо только благодаря своей внешности, которую я тебе дала. Так что пора бы выплатить долги. Или ты считаешь, что ты мне ничего не должна? — она села в кресло, закинув ногу на ногу, продолжая меня сверлить равнодушным взглядом.

— Ты была плохой матерью и воспитывала меня, по большому счёту, Валентина Степановна, а ты только о своей внешности всегда заботилась. Так что я должна, скорее, ей, и уж точно не тебе.

Её лицо перекосило от злости, но она взяла себя в руки.

— Неверный ответ. Ты наивно полагаешь, что я не смогу тебе устроить ад? Попробуй мне не дать денег, и я ославлю тебя и твоего спонсора. А также ты мне должна за то, что по твоей милости я четыре года с лишним назад потеряла прекрасный источник дохода.

— Не припомню, чтобы я была в этом замешана. И не смей угрожать мне скандалом, иначе скажу мужу, и он тебя в порошок сотрёт.