Не плачь, девчонка (СИ)

И вот что это только что было? Похоже, великий светлый волшебник, профессор трансфигурации, директор Школы чародейства и волшебства Хогвартс, кавалер ордена Мерлина первой степени, Верховный чародей Визенгамота, президент Международной конфедерации магов — открытым текстом намекает мне на возможность левых приработков и использования служебного положения?

— Я подумаю, и дам вам ответ к концу недели.

— Понимаю, — закивал он, — Ох, простите старика. Но надо бежать, а вы уж дальше без меня поболтайте там с Поппи о знакомых, о детках. У вас ведь такой замечательный малыш. Северус, если не запамятовал? Ну да, и не волнуйтесь насчёт его отца. Жаль, конечно, что чувства проходят, но дети-то остаются, и дальше мы живём ради них. Всё-всё, уже бегу, а так много хочется ещё сказать, дорогие мои, ну да ещё свидимся.

Он покивал ещё каким-то своим мыслям, улыбнулся и исчез. Ага, аппарация в Хогвартсе невозможна для всех, кроме директора, а как же — помню.

Подумать только, шесть галеонов в неделю! Кажется, столько я получила за каждый из шестнадцати флаконов костероста, сваренных за два дня из ингредиентов заказчика.

Впрочем, тут-то явно предполагалось ещё проживание, полный пансион, и даже — возможно, избавление на долгое время от «опостылевшего» мужа. Какие ещё левые возможности имел директор в виду, сказать трудно. Хотя, почему трудно? Самое защищённое место на Британских островах — забудем на минуту о бесчисленных тайных ходах и об огромном Василиске в подвале. Не меньше трёхсот учеников при деньгах, у каждого свои проблемы. По крайней мере, среди слизеринцев хороший зельевар будет всегда в цене. А рядом Запретный Лес, полный редких ингредиентов. Да. Предложение, в самом деле, заманчивое, а для сквиба, вычеркнутого из магического общества, страдающего от побоев мужа — так вообще подарок судьбы. А может, и правда согласиться? Ага. И видеть Тобиаса по выходным. А то и Севу со мной жить не позволят. И ещё объяснять мужу, в каком таком месте я получила работу.

На моих глазах остатки «пиршества» со стола исчезли. И я вышла в больничное крыло, чтобы найти Поппи.

Подруга обнаружилась в кабинете, где что-то быстро строчила на листе пергамента.

— О, — заметила она меня, — подожди минутку. Сейчас пойдём обедать. Или попросить домовиков накрыть у меня в гостиной?

— Так было бы лучше, — сразу поддержала я хорошую мысль. Встречаться с профессорами, которых я даже ни разу не видела, после директорского предложения, пересыпанного оскорблениями, решительно не хотелось.

— Тогда сейчас. Я почти закончила.

Я оглянулась к окну, распахнутому по случаю жары, привлечённая каким-то движением. И верно, на подоконник опустилась большая серая сова с длинным крючковатым клювом.

— Панацея? — удивилась Поппи, повернувшись к окну. — Эль, забери у неё письмо, и посмотри, что опять понадобилось Сметвику. Если что — готовые зелья вон в том шкафу. Если рецепт, который надо сварить сию секунду, напиши, чтобы варил сам.

Прав Дамблдор, Поппи и впрямь выглядела сурово. Да ещё к кому — к своему кумиру Сметвику! Я поспешила к птице, которая не очень хотела отдавать мне послание, но, сжевав печенье из вазочки, смирилась.

Подумала, что если рецепт быстрый, я бы и сама могла что-то сварить для Сметвика, и раскрыла скрученное в трубочку послание.

Не знаю, почему до меня дошла суть послания только после прочтения. Иначе бы ни за что не стала читать личную переписку.

«Милая Поппи, — писал главный врач Мунго, — я всё осознал и готов умолять на коленях о прощении. Я дурак, и прочее — эпитеты оставляю на твоё усмотрение. Можешь высказать в лицо, лично, если согласишься прибыть сегодня в восемь вечера ко мне домой на собственноручно приготовленный ужин. Твой Г.С.»

Покраснев, сунула письмо Поппи. Нахмурившись, подруга оторвалась от своего занятия, фыркнула и застрочила своим пером прямо под подписью Сметвика. Потом, покусав перо, попросила:

— Глянь, не слишком грубо?

«Надеюсь, у такого уважаемого колдомедика найдётся более подходящая по возрасту кандидатура, чтобы разделить этот ужин. Я занята. Поппи. Не ваша!!!»

— Сурово, — оценила я. Привязалось же это слово!

— Значит, нормально. Отдай Панацее.

И она преспокойно вернулась к списку.

Хихикнув, я привязала к лапке совы с интересным имечком ответное послание подруги, и проследила, как та важно вылетает в окно.

А я и не подозревала, какие тут такие страсти кипят! И ещё с братом хотела Поппи свести, наивная!

Сваха из меня ещё та!

***

За чаем я ещё раз извинилась, что прочла письмо Сметвика.