Не плачь, девчонка (СИ)

Маленькая карлица стала для него центром вселенной. Но и сделала затворником, что тоже не могло его расстроить. Себастиан не любил шумных сборищ, ему хватало общества трёх друзей, преданных ему чуть меньше века, внучатого племянника, которого звал кузеном, с выводком из пяти дочек, и конечно — его маленькой сеньоры, любимой жены. Друзья были искренне привязаны к остроумной сеньоре Салини, племянник благоговел перед её умом и добротой. Жена кузена, Жози, постоянно переписывалась с Ванессой, приглашая в гости под любым предлогом, например, чтобы помочь выбрать платье очередной дочурке, впервые выходящей в свет. Все пять девочек души не чаяли в своей Несси, присылая из многочисленных поездок милые сувениры, забрасывая письмами и делясь секретами.

Как-то они теперь? Все они. Без этого маленького ангела?

Грусть была светлой, Салини не обольщался, супруга и без того протянула гораздо дольше, чем пророчили целители. Шутка ли — сто тридцать лет даже для волшебницы. И ушла она так же легко, как жила. Упросила вынести в сад, в её любимый уголок, засаженный исключительно белоснежными цветами. Сидя в белом плетеном кресле, укутанная в белую шаль, Ванесса походила на ребёнка. Она светло ему улыбнулась, велела оставить одну буквально на полчаса. Он послушался, он никогда не мог ей ни в чём отказать. И выждав полчаса, вернулся, чтобы забрать в дом — собиралась гроза. Она так и лежала с легкой улыбкой на сморщенном лице, глаза были закрыты, казалось, что она заснула. Себастьян понял сразу, упал на колени, застонал, как раненый зверь, принялся целовать и судорожно сжимать крошечные ручки, еще не потерявшие свое тепло…

Её похоронили в семейной усыпальнице, такой же светлой, как всё, что она любила при жизни. Собралась вся семья, а кроме них, все, кто её любил. Такую странную, некрасивую и безумно прекрасную. Себастьян ничего не видел вокруг, стоя на коленях у маленького гроба, и только позже узнал от кузена, что по его прикидкам, попрощаться с маленькой синьорой собралась половина Парижских магов и чуть не треть магического общества Венеции. Что ж, ему легко было в это поверить, действуя часто за его спиной, Ванесса помогала и опекала многих, и он легко сносил это её самовольство и не считал недостатком, тайком переводя на её счет в банке кругленькие суммы.

Сейчас в загородном доме собралось изысканное общество, в свет выходила младшая дочь внучатого племянника, семнадцатилетняя Софи. Собралась вся родня, ближняя и дальняя, надеялись, видать, что глава рода наконец объявит имя наследника. Ему улыбались все — кто приветливо, кто испуганно, кто подобострастно. И Несс легко бы ему рассказала, что прячется за каждой улыбкой. Она никогда не говорила о людях плохо, даже недостатки указывая мягко, иносказательно, предостерегая его от ошибок. Сейчас ему не помешало бы её мнение, потому что её смерть прежде всего напомнила ему о собственной смертности, а значит, наследника придётся выбирать очень скоро. Но не сегодня, не сейчас, надо хорошо подумать. Кандидатов было несколько, и ни один ему не нравился. Сколько надежд было возложено на сына Рейнарда Салини, Грэма, но смерть рано настигла одарённого мальчишку, свернувшего шею в каких-то итальянских горах. Сам Рейнард, внук его покойного брата, был сквибом, и наследовать, увы, не мог. И не потому, что женат на маггле, а потому, что магия рода его не примет.

Завещание Несс вскрыли вчера, и он никак не мог избавиться от размышлений о странной просьбе, что она оставила ему в постскриптуме такого важного документа. А ведь составлен он был много лет назад, и адвокат заверил, что синьора Салини больше тридцати лет не прикасалась к завещанию. «Басти, — обращалась она к нему из-за грани, — подумай о сестре, мой родной».

И что, ради Мерлина, можно думать о давно почившей сестре, более полувека века назад сбежавшей в Туманный Альбион?

Тихо скрипнула дверь, негромко кашлянул дворецкий.

— Войди, Соччо. Что-то срочное?

— Не столько срочное, сколько странное, мой сеньор!

Старый слуга, прихрамывая, подошёл к столу, протягивая серебряный поднос Себастьяну.

На гладкой поверхности с выгравированным семейным знаком сдвоенной «S» лежало одинокое письмо. Буква «М» на конверте, украшенная вензелями, и окутанная язычками пламени. Знакомый герб удивил и озадачил. Никаких дел в последнее десятилетие семья Салини не вела с английскими Малфоями.

Вскрыв конверт, Себастьян удивился ещё больше. Красивый старинный медальон сверкнул вправленным в центр изумрудом. Дрогнули руки, когда пришло узнавание. Этот медальон был изображен в дневнике предка, жившего пару веков назад.

В записке же значилась только подпись: Абраксас Драконис Малфой.

Себастьян поднял взгляд на дворецкого:

— Вызови ближний круг на вечер. Завтра мы отправляемся в Англию, инкогнито. Подготовь всё.

Конец интерлюдии.

Глава 31