Не плачь, Джульетта! [Феллини]

Профессор: — Увы. Когда вы обратились к нам впервые, два года назад, опухоль была еще не столь велика. Можно было попробовать укротить ее радио или химиотерапией. Но вы наотрез отказались лечь в больницу.

Джульетта: — Я постоянно глотала таблетки!

Профессор: — Общеукрепляющее. И совершенно не заботились о себе.

Джульетта: — Я заботилась о нем. Это лучшее, что я сделала в жизни — помогла Феллини снять его великие фильмы. И еще я думаю… Я думаю — мало кто мог бы столько сделать для него.

Профессор: — Уж это точно! Любая другая женщина с таким диагнозом заставила бы мужа плясать вокруг нее, предоставить ей лучшее лечении, отдыхе в горах, щадящий режим.

Джульетта: — Щадящий режим! Да что мне с ним было делать — с этим санаторным режимом и отдыхом в горах? Нет… Именно этого я и не хотела. Спасибо, профессор, что вы хранили тайну о моей болезни. А я все эти годы жила так, будто ее и нет…

Профессор: — Мало, кому это удается. Победить страх.

Джульетта: — Я и не победила — укротила. Да я бы и сейчас не была тут. Но Феллини выздоравливает после операции в Римини и я решила воспользоваться случаем. С головой плоховато. Боюсь потерять сознание у него на глазах.

Профессорберет ее руку: — Вы героиня, синьора Мазина. Но очень не благоразумная женщина. Возможно, если бы мы взялись за лечение раньше, сейчас не стояли бы перед таким печальным фактом. Разве вы не подумали о том, что неизбежный исход вашей болезни прежде всего поразит мужа? Ведь вы заботились о его покое? Ничего бы с ним не случилось, если бы вы периодически оставляли его и лечились в больнице. Незаменимых людей нет.

Джульетта: — Может, я боялась замены? Боялась оставить его даже не надолго? Глупости, глупости! Он ни за что не бросил бы меня! Федерико боролся бы с болезнью вместе со мной. Но… но он не смог бы работать… Его фильмы…

Профессор: — Они стоят вашей жизни?

Джульетта: — Разве ничего уже нельзя сделать?

Профессор: — Оперировать поздно. Терапия на этой стадии не эффективна.

Джульетта: — И сколько мне осталось?

Профессор: — В лучшем случае… года полтора, два.

Джульетта: — Профессор… Я часто думаю… Понимаете, когда люди долго живут вместе и уже далеко не молоды, эта мысль приходит сама собой…Кто уйдет первым… Ведь только в сказках умирают в одночасье. Я думаю, страшнее тому, кто остается. Как представлю, что Федерико надо будет хоронить меня, а потом одному возвращаться в пустую квартиру…В нашу квартиру… Ведь эта особая пустота — пустота безнадежности. Из нее только одна дверь, один выход… Вы понимаете…

Профессор: — Дорогая моя, дорогая… Разве у нас есть выбор?

Джульетта.(утирая слезы) — Простите… В сущности, два года — это совсем не мало. Это целая жизнь, если беречь для радости каждое мгновение. Я буду радостной, я буду такой счастливой, что бы ничем не омрачить… Ничем, никому не омрачать!.. Только надо что–то сделать, что бы не чувствовать этой жуткой слабости.

Профессор: — С такой опухолью… Слава Всевышнему, что вы еще держитесь. Но должен предупредить — впереди тяжелые дни. Так что, настоятельно советую заранее подготовить вашего мужа. Хотите, я поговорю с ним сам?

Джульетта, словно окаменев, отрицательно качает головой: — Н-нет… Ничего… Ничего не надо говорить. Ничего — вы слышите! Ничего!

Больница в Римини. Палата Феллини.

Журналисту кровати спящего Феллини: — Вот так сюрприз, синьор эгоист! Два года ничего не замечали? Не замечали, что ваша жена приговорена? Кажется, вы говорили про единый организм, про общую боль с Джульеттой? Воистину — великий человек!(к зрителям): Друг и соратник Феллини Брунелло Ронди, тот самый, что подарил шестирукого Шиву, дал ему довольно объемную характеристику: «Это человек соткан из противоречий. Глубоко добрый и столь же глубоко жестокий, честный и варварски равнодушный, альтруист вплоть до самой поразительной нежности, и деспот, замыкающийся в оболочку самого ужасающего эгоизма…» Совмещение несовместимого, тайфун, атомный взрыв. И я добавлю: жесткий эгоист, способный на Поступок. Поступок с большой буквы.

Телефонный звонок, Феллини просыпается, берет трубку.

Мужской голос:

— Привет, Федерико! Это Бруни. Как там твои монашки?

Федерико: — Я бы давно выскочил отсюда, если бы рядом была Джульетта. Знаешь… Без нее я чувствую себя старым ребенком. Капризным, противным и нудным.

Голос: — А что с Джульеттой? Я недавно заходил к ней в больницу, она смеялась и говорила, что попала туда случайно. Но знаешь, ФеФе, выглядит она неважно. Мне совсем не понравились ее глаза.