Не плачь, мама

– Ну, и кончайте быстрее, все равно ни кто не поймет и не поверит. Что тогда тянуть.

– Чему поверит? Хватит.

– Не важно.

Здесь в комнату постучали и майор Матюгов вошел быстро и зло. Павел Дмитрич недовольно взглянул на него, но по виду понял, что тот пришел с чем-то важным. Он все еще ждал, что его дело свяжется с делом убитой девочки и даже испугался немного, когда Матюгов поздоровавшись, внимательно осмотрел подозреваемого.

– Разреши Павел Дмитрич пару вопросов твоему задать? Спасибо.

– Вот этого человека не знал раньше? – Сидевший взглянул на фото и покачал головой.

– Может видел его поблизости от дома?

– Нет, никогда не видел. – Матюгов протянул фото Павел Дмитричу.

– Подозреваемый по убитой девочке. Москвичи одобрили эту версию и работаем пока по ней. Да. Павел Дмитрич ты все-таки побеседуй о нем. – Он положил фото на стол и вышел.

Павел Дмитрич взял фото с которого смотрело обычное лицо с пустыми глазами и жидкими волосами на лбу, ни чем не примечательное, и если бы он встретил это лицо в трамвае так и не подумал бы. Павел Дмитрич отложил фото и устало вздохнул.

– Можно посмотреть еще раз. – Подозреваемый протянул руку и майор немного подумав подвинул фото к нему.

– Вы думаете это он девочку убил?

– Знакомое лицо? Видел его?

– Вы думаете это он?

– А что ты спрашиваешь? Такие как он также как и ты говорят, что это их природа виновата, что это сильнее его и тому подобное. Может и он в этот день сорвался. Погода на него подействовала и он сначала изнасиловал десятилетнюю девочку, а потом убил.

– Я не говорил этого.

– Не говорил, правда, но и раскаянья в тебе нет. Как же монастырь, как вера в бога. Ты же готовился. Это предполагает желание жить этим, понимание места веры в жизни, и тут же замучил, зверски замучил парня. Вот чего я не пойму. И раскаяния такого церковного в тебе нет, а значит оправдываешь это чем то. Чем это ты для себя оправдываешь? Вот этот тоже нашел оправдание своей мерзости. А ты как с собой живешь все эти дни. А если бы соседский мальчишка не услышал и тебя бы не поймали, что, так и ушел бы в монастырь с этим? И стал бы этот грех замаливать. Как это? Объясни. Что молчишь?

Сидевший напротив смотрел на фото со спокойным ожесточением и Павел Дмитрич подумал, что это его слова, наконец, дошли до чего-то важного в нем и сейчас тот расскажет об этом, но подозреваемый молчал. Долго молчал.

– Это не он. – Наконец заговорил он, будто заставляя себя.

– Что значит не он?

– Не он девчонку убил.

– А кто?

– Вы правы, я просто не успел и… И ошибся. Обманул он меня. И уверен я был в то время что прав. Обманул. Да не поймете вы. А тогда я думал, что я прав и монастырь спасет.

– Кто обманул? Кто её убил? Ты?

– Нет, Тот, которого в подвале нашли. Он девочку изнасиловал, и убил он. – Павел Дмитрич почувствовал как все его лицо и плечи, и язык во рту напряглись и мысли остановились.

– Вы бы его никогда не нашли. Я точно знаю. Он наверняка и алиби себе приготовил, и как обмануть вас знал и вашу экспертизу обошёл бы, уж поверьте мне. Он же на меня похож. Он как я. Поэтому и увидел в нем это я сразу. Лишь намек, мелочь сначала заметил. Как лицо его на чуть изменилось когда он девчонок увидел и как он с ними говорил. Незаметно следил когда они по дороге в школу через лес пошли. Думал сначала, что показалось мне, а когда он на следующий день вернулся, как бы инструмент забыл, я решил посмотреть повнимательней. Приехал как и накануне когда девчонки в школу выходили, копался чего то, ждал, болтал с мной, показывал как правильно плинтус ставить. А затем по краю леса прошелся будто за грибами. И тогда я лишь поволновался, будто понюхал его запах. Он же меня за обычного принимал, обычный бы не учуял. Думаете неприятное почувствовал? Нет, это было не неприятно, это было знакомо и понятно… Уж поверьте. Не нашли бы вы его. А я, когда из монастыря приехал и узнал, что в лесу девчонку убитую нашли, то сразу все понял. Пошел на то место где её нашли и. – Тут он опустил голову и помолчал. – Почему то плачущую мать вспомнил. Будто она, мать моя сейчас стоит и рыдает над этой девочкой. А эту девочку я убил. Но ведь правда я убил. А она меня родила. – Он говорил так потому что уверен в том был. – Такой же, как я. По жизни своей такой же. Сначала хотел в полицию. Только ведь не поверили бы вы мне, да и доказательств у меня не было кроме догадок о себе самом. А потом, знаете, обрадовался. Подумал, что вот этого зверя, вот так же по звериному… И знаете, так захотелось…, а еще, что подумал. Если этого зверя убью, то будто зверя в себе убью. Обманул он меня, зверь тот. Когда понял что обманул, то поздно было.– Толик замолчал.

– Что дальше было?