Не плачь, Тарзан!

Я так разошлась, что не смогла даже позвонить ему. В конце концов я села и, сделав пять глубоких вдохов, попыталась представить себе мирных голубей и ласковый западный ветер — а потом позвонила ему.

Не успела я разогнаться, чтобы дать выход эмоциям, как он меня перебил:

— Стоп, стоп, стоп! Мариана, я знаю, что это ты, но, прежде чем ты скажешь хоть слово, хочу предупредить тебя, что все твои претензии совершенно справедливы. Я вел себя как последний идиот, нет мне прошения, об этом я даже не заикаюсь. Не надо мне было уводить твоих детей!

Надо сказать, после этих слов я сбавила обороты. В этом с ним не поспоришь. Мне оставалось только прошипеть:

— Не смей больше приближаться к моим детям!

— Знаешь, наверно, я так плохо разбираюсь в детях, что представляю опасность для общества. Ты облагодетельствуешь человечество, если вычеркнешь этот случай из памяти и позволишь мне сделать вам что-то приятное. Например, свозить вас в Евродисней. Согласна?

У меня второй раз за день уши свернулись в трубочки. Евродисней! Во Франции! Опять хотите дурочку из меня сделать — ничего не получится! Мике исчерпал мой кредит доверия! Я аж задохнулась от бешенства.

— Хорошо, хорошо, я пошутил, — сказал он. — Но я правда хочу сделать вам что-то приятное. Хотя бы для того, чтобы снова себя зауважать.

— А мне плевать на твое самоуважение! У таких, как ты, вообще его быть не должно! Вам надо по полу валяться и посыпать голову пеплом! Вот тогда вы неопасны!

Он пропустил это мимо ушей.

— Кино, аттракционы, ресторан? — не отставал он. — Ну пожалуйста!

— Кино, аттракционы, ресторан! — передразнила я. И вдруг я вспомнила слова Беллы: «Может быть, пойдем к мороженщику? Вдруг он пригласит нас в „Барби-кинг“?..» Н-да. Beggars can't be choosers.[3] Ведь у Беллы скоро день рождения, а у нас каждое лишнее эре уходит на то, чтобы отдать долг за телефонный счет. Я задумалась.

— Значит, так. В воскресенье Белле исполняется шесть лет. Ты приглашаешь в кафе нас и мою подругу Йенни с детьми. Вот тебе наказание! После этого мы в расчете.

— Отлично! — обрадовался он. — Увидимся возле «Нового кафе» на Стургатан в три. Это не нарушит ваш режим?..

Какие мы стали заботливые и ответственные! Режим, понимаешь ли!

— Договорились! — ответила я.

Гордость надо спрятать подальше: раз уж мы собираемся открывать бордель, то можно и в кафе сходить.

«Я знаю, почему Санта-Клаус все время хихикает»

День получился незабываемый во всех смыслах этого слова. Ладно, блевотину с сиденья в машине можно отчистить, а пятна на стульях — это проблема работников кафе. В остальном же весь этот день превратился в одну большую хохму. У меня до сих пор от смеха живот болит.

Я решил сделать детям кое-какие подарки. Купил настоящее платье принцессы на шестилетнюю девочку, золотое сердечко на цепочке и большую коробку шоколада в виде сердца. Парнишке я подобрал трансформера, чтобы он не завидовал сестре, — по-моему, очень мило с моей стороны. Все подарки лежали на специально накрытом столике в кафе, платье было завернуто в золотистую бумагу и перевязано ленточками всех цветов радуги. Я заказал розовый марципановый торт огромных размеров, на котором среди кремовых розочек шоколадными завитушками было написано: «Белле 6 лет!» Потом я хотел сводить их на аттракционы.

Тарзан, разумеется, не удержалась от колкостей. Она вылезла из автобуса в окружении своею потомства, разодетого в пух и прах, причесанного и умытого, сама же она по такому случаю накрасила губы и надела туфли на каблуках. Голубка Йенни пришла в черной кожаной юбке, а волосы у нее торчали, как у ежа, — мастерица перевоплощений! Процессию возглавляли две двухместные коляски.

Увидев торт и подарки, Тарзан нахмурила лохматые брови, а когда Белла развернула пакет с платьем, пробормотала Йенни: «Это еще что такое? Детская версия фильма „Красотка“?»

Йенни толкнула ее в бок, а я покраснел. Наверно, я немного переборщил. Не знаю, что на меня нашло, черт побери! Но в роли Санта-Клауса чувствуешь себя потрясающе. Теперь-то я понял, почему он все время хихикает.

Дети, наоборот, радовались, как сумасшедшие. Сначала Белла ахала и охала над платьем, а потом искоса посмотрела на Мариану: «Мне ведь можно его оставить, мам?»

Платье было из натурального светло-розового шелка с вышивкой на груди, кружевным воротничком и маленькими розовыми блестками на поясе. Белла была одета в джинсы и футболку с лошадью, а на голове у нее красовались хвостики с ярко-зелеными шнурками. Наверно, в блестки и кружева ее наряжают нечасто.

Несколько мгновений брови Марианы угрожающе подергивались, но вдруг она разразилась искренним смехом: «Конечно, малышка! Будешь надевать его каждый раз, когда тебя пригласят на бал!»