Не по правилам

Но все пошло насмарку. Через несколько лет у меня остался единственный телевизор, и так я попал в беду. В ту ночь Джил крутил жуткий рекламный ролик, где какая-то красавица выходила замуж с помощью хозяйственного мыла. Естественно, я потянулся за дробовиком и опомнился только в последнюю минуту. Потом он передавал ужасный фильм о непризнанном композиторе, и повторилось то же самое. Когда мы встретились дома, я был весь издерган.

- Что стряслось? - спросил Джил.

Я рассказал.

- А мне казалось, тебе нравятся наши передачи, - удивился он.

- Только когда я мог стрелять. Пожалуйста, войди в мое положение, давай что-нибудь поинтереснее.

- Посуди сам, Джим. Программа должна быть разнообразной - кое-что для каждого, на любой вкус. Если тебе эта передача не по душе, переключи на другой канал.

- Ха, ты ведь отлично знаешь, что у нас в Нью-Хейвене всего один канал!

- Тогда выключи его совсем.

- Я не могу выключить телевизор в баре, можно растерять всю клиентуру... Джил, ради бога, неужели обязательно передавать такие отвратительные мюзиклы - с танцами, пением и поцелуями на башнях танков?!

- Женщинам нравятся военные фильмы.

- А реклама: красавицы, заглядывающиеся на колготки и курящие...

- Вот что, - перебил Джил, - напиши на станцию письмо.

Так я и сделал. А через неделю получил ответ: "Уважаемый мистер Майо, мы очень рады, что Вы находитесь в числе наших постоянных зрителей. Надеемся, что Вы и впредь будете с интересом следить за нашими передачами. Искренне Ваш, Гилберт О. Уаткинс, директор".

Я показал письмо Джилу, и тот пожал плечами.

- Видишь, Джим, - сказал он, - им все равно, нравится тебе программа или нет. Лишь бы ты ее смотрел.

Следующие несколько месяцев были для меня сущим адом. Я не мог выключить телевизор и не мог без содрогания его смотреть. Собрав всю силу воли, я едва удерживался от стрельбы. Я стал крайне нервным, вспыльчивым и понял, что необходимо что-то предпринять, а не то совсем спячу. Поэтому однажды я принес ружье домой и застрелил Джила.

На следующий день я почувствовал себя немного лучше и по пути на работу даже насвистывал бодрый мотивчик. Я отпер бар, включил телевизор и... Ты не поверишь - он не заработал! Во всяком случае, не было картинки. Не было даже звука. Испортился мой последний телевизор.

Теперь ты знаешь, почему я спешу. Мне нужно найти мастера.

После того, как Майо закончил свой рассказ, наступило долгое молчание. Линда внимательно глядела на него, пытаясь скрыть предательский блеск в глазах. Наконец с наигранной беззаботностью она спросила:

- Где он достал барометр?

- Кто? Что?

- Твой друг Джил. Свой античный барометр. Где он его достал?

- Понятия не имею.

- Говоришь, как мои часы?

- Ну вылитая копия.

- Французский?

- Не могу сказать.

- Бронзовый?

- Вероятно. Как твои часы. Это бронза?

- Да. А какой формы?

- Как твои часы.

- Такого же размера?

- Точно.

- Где он стоял?

- Разве я не говорил? В нашем доме.

- А где дом?

- На Грант-стрит.

- Номер?

- Три-пятнадцать. А чего это ты?

- Так, пустое любопытство. Ну, полагаю, нам пора собираться.

- Не возражаешь, если я пройдусь один?

- Только не вздумай брать машину. Автослесарей всегда было меньше, чем телемехаников.

Майо улыбнулся и исчез; но после обеда все выяснилось - он достал кипу нот и повел Линду к пианино. Она была тронута и обрадована.

- Джим, ты ангел! Где ты это нашел?

- В доме напротив. Четвертый этаж, фамилия Горовиц. У них там еще масса пластинок, но шарить в темноте не слишком-то приятно, а на спичках далеко не уедешь. И кроме того, весь дом в какой-то пакости, вроде пчелиного воска, только потверже. Ладно, смотри. Вот это нота "до". Нам надо сесть рядом, подвинься. Белая клавиша...

Урок длился два часа, и после болезненного напряжения оба настолько выдохлись, что сразу отправились по своим комнатам.

- Джим, - позвала Линда.

- А? - зевнул он.

- Ты хотел бы поспать с одной из моих куколок?

- Э-э... спасибо, Линда, но парни в общем-то не увлекаются куклами.

- Да, не обращай внимания. Завтра я достану тебе то, чем увлекаются парни.

На следующее утро Майо проснулся от стука в дверь.

- Кто там?

- Это я, Линда. Можно войти?

Он торопливо огляделся. Комната была чистой, коврик не испачкан.

- Входи.

Линда вошла и присела на край постели.

- Доброе утро, - улыбнулась она. - Слушай меня внимательно. Я должна уехать на несколько часов. По делам. Завтрак на столе. Хорошо?

- Ага.

- Скучать не будешь?

- Куда ты едешь?

- Расскажу, когда вернусь. - Она протянула руку и взлохматила его волосы. - Будь пай-мальчиком. Да, и еще: не заходи ко мне в спальню.

- А чего я там потерял?

- Ну, на всякий случай.

Она улыбнулась и ушла. Через минуту Майо услышал, как отъехал ее джип, сразу вскочил и пошел в спальню Линды. Комната, как всегда, была аккуратно прибрана, постель заправлена, на покрывале любовно рассажены куклы. Но в углу...

- Ух, - выдохнул он.

Это была модель оснащенного клипера. Майо опустился на колени и нежно прикоснулся к ней.

- Я покрашу ее в черный цвет с золотой полосой по ватерлинии и назову "Линда Н.", - пробормотал он.