Не по совести

Не договорив еще до конца свою пламенную, наполненную гневной интонацией, речь, молодой мужчина съездил кулаком по лицу своего необычного гостя, да так, что тот, невольно «прихрюкнув», плюхнулся на спину. Но в стоячем положении оставался еще второй посетитель, носивший имя Прыщак; увидев, как обошлись с его вторым другом, он наполнил свои глаза непревзойденным, если не диким, ужасом, однако инстинктивно схватил маленький детский стульчик и ударил им пьяного Андрея по его широкому «тылу»; невзирая на утрату «былого величия», удар у бомжа получился существенный; в результате деревянный предмет был сломан, а подвергнутый внезапному нападению боец повалился на сбитого им же чуть раньше противника. Воздействие алкоголя значительно снизило возможность офицера к координации, но все же годы усиленных тренировок не минули даром: мужчина, извернувшись на «жутко пахнущем друге», грубым пинком лишил второго его равновесия. Когда тот завалился кверху лицом, оказавшись как раз возле его правой ноги, обутой в грубый полицейский ботинок (в тот день Холод не разувался), Андрей поднял ее высоко над паркетом и пяточной областью опустил на переносицу недавнего собутыльника; послышался хруст ломающегося хряща, а из глаз неприятеля брызнули обильные слезы, которые, стекая вниз по щекам, перемешались с вытекавшей из носа кровавой жидкостью, включавшей в себя также и грязные сопли, и в том числе противные слюни. Дальше хозяин поднялся и, громко крича «нецензурщиной» и вкладывая в последующие действия всю свою душевную боль, душившую его изнутри и терзавшую все последние сутки, принялся беспощадно избивать обоих приятелей.

На шум этой безжалостной бойни из комнаты вышла Ирина Васильевна и, несмотря на весь жуткий страх, обуявший ее из-за поведения непутевого сына, прошла в детскую комнату и принялась отговаривать сына от его, в чем-то неразумного, а где-то и хулиганского, поведения.

– Андрюша, остановись! – кричала она, не решаясь даже приблизиться, так ужасен был вид этого человека, словно бы в один миг лишившегося рассудка. – Ты их убьешь, а сам сядешь в тюрьму!

Тот будто ничего и не слышал, а так и продолжал превращать обоих бомжей в одно, сплошное, кровавое месиво. На счастье, в этот момент в дверь их квартиры раздался спасительный звонок – это приехали полицейские, присланные старым другом покойного мужа. Женщина тут же поспешила открыть, после чего, сразу же определив всю серьезность создавшейся ситуации, внутрь решительно забежали трое молодых мужчин, одетых в гражданскую форму… Ирина Васильевна успела лишь крикнуть:

– Осторожнее… он обезумел!

Все трое товарищей мгновенно ввалились в эпицентр жестоких событий и с огромным трудом смогли обуздать своего пьяного друга (как оказалось, они служили в одном полицейском подразделении); в итоге им пришлось даже сковать его руки в наручники, а ноги замотать липкой лентой; однако, вопреки и таким серьезным мерам предосторожности, он продолжал брыкаться и материться, в отчаянном порыве пытаясь освободиться.

В таком состоянии оставлять его дома было опасно, и Андрея отвезли в ближайший отдел внутренних дел, где поместили в отдельную камеру, оставив там до утра вытрезвляться. Бомжам в свой черед разъяснили их чудовищную ошибку, непростительную и грубейшую во всей их не состоявшейся жизни, а затем посоветовали побыстрее из этой квартиры убраться и скрыться настолько далеко, насколько впоследствии их невозможно станет найти; те не замедлили прислушаться, посчитав предложенный им совет, и правильным, и совсем не лишенным здравого смысла; они и без него полагали, что отделались в этом случае слишком уж просто.

Холод на следующее утро был подвергнут жестокому прессингу, последовавшему со стороны его руководства, а затем, испросив двухнедельный отпуск, отправился и дальше заливать свое безбрежное горе винищем, но только на этот раз уже гораздо скромнее.

Глава XXI. Азмира и Дамира проявляют характер

Возвращаясь к пятидесятидвухлетнему Владиславу и двадцатишестилетней Азмире следует вспомнить, что девушка невольно стала свидетелем того удивления, какое вызвало в нем известие, что та машина, на которую она недавно бросалась, являлась именно той самой, что и сбила их крохотную дочурку; в тот короткий миг мужчина вдруг осознал, что виновницей той беды, случившейся с маленькой девочкой, является именно его московская гостья, а не кто-то другой; ошарашенный, он задумчиво замолчал, не зная, что же можно ответить не в меру настойчивой пассажирке, начинавшей уже отходить после неприятнейшего падения и проявлявшей к поставленному ею вопросу совсем нешуточное внимание. Чтобы хоть как-то «скрасить» неловко затянувшееся молчание, он включил на машине переднюю передачу и начал движение. «Так вот откуда у нее скол на бампере», – между делом подумал водитель, одновременно выезжая на трассу.