Не по совести

«Удар» был ниже пояса и опять великосветская дама не нашлась, что ответить, задыхаясь от душившего ее гнева. Его глаза «горели» такой ослепительной ненавистью, что было удивительно, как она до сих пор никого не прожгла. И опять ей на помощь пришел преданный любимый сыночек.

- Ты чего раскудахталась «стерва»? - зачастую бывая во всевозможных игорных притонах, он не стеснялся в выборе «правдивых» словечек, - Ты о чем, вообще, говоришь? Сама – ноль без палочки, а строит из себя чуть ли не королевну. Поостерегись иметь с нами дело, а не то, как бы не было плохо. Ты где, «мерзавка», работаешь? Сейчас один только звонок и тебя там в помине не будет. И это самое правильное решение, ведь ты, поступая, как последняя «шлюха», не церемонилась, уводя отца из нашей семьи.

Пришла очередь удивляться родителю. Не часто ему приходилось слышать от сына подобные речи, или если быть точным, то ранее – никогда. Будучи неприятно загипнотизированный этим словестным потоком, вырывающимся из этого получившего неплохое образование юного парня, он, не в силах прервать его излияний, дал нахальному юноше договорить свою мысль до конца, только изредка поглядывая на стоящую рядом Азмиру, которая начинала дышать ничуть не реже, чем его «дорогая» супруга. Все же, как только молодой человек закончил свою отнюдь не восхваляющую тираду, он спокойным, но твердым говором высказал все, что у него за последние несколько минут «накипело»:

- Кирилл, ты где, «стервец», набрался такого хамского поведения? Я думал, что вырастил культурного примерного сына, вбухивал в его обучение огромные деньги, и что же я вижу: мой ребенок разговаривает, как самый последний «недалекий» преступник. Не такого сына я ожидал. Я думал у меня получиться образованный воспитанный мальчик, а в итоге, передо мной стоит совершенно необузданный наглый тип.

- На себя посмотри, «дорогой», - прервала супруга, успокоившаяся было Карина, - ты ведешь веселую разгульную жизнь, а ребенок что? Думаешь будет от тебя отличаться? Каков отец, таков и сын!

- Правильно, мама, - почти-что согласился наглеющий юноша, прекрасно знавший, что ему самому необходимо заручиться хоть чьей-то поддержкой, ведь на нем повис огромнейший долг, и рано или поздно ему к кому-то из родителей придется обязательно обращаться, и он, зная, кто в этой семье главный, активно занимал сторону женщины, не упуская возможности вызвать ее восхищение, обидев другого родителя, - только я значительно отличаюсь: я своих не бросаю.

- Кого-это интересно я бросил…

Что хотел сказать начинавший уже выходить из себя пятидесятитрехлетний мужчина, так и осталось в этот раз не озвученным, так как начинавшая уже всхлипывать девочка, громко хлопнула маленькими ладошками и, капризно топая обеими ножками, истерическим голосом закричала:

- Хватит уже вам ругаться! Смотрите: на вас смотрит Дамира!

Действительно, очнувшаяся после ведения в принудительный сон шестнадцатилетняя девушка открыла глаза и, сейчас, через разделявшее их стекло смотрела, как родные ей люди беседуют между собой с такой исключительной неприязнью, что дай им только возможность, то они непременно поубивают друг друга. Она смотрела на всех таким взглядом, будто хотела сказать: «Вы что с ума тут все «посходили»? Меня едва не убили, и я чудом осталась жива, а вы устраиваете какие-то мелкие междоусобные никому не нужные склоки». Увидев ее наполненный удивленного ужаса взгляд, застывший на изуродованном покрытом гематомами и синяками лице, прибывшие ее навестить немного усовестились и, как и были, полным составом ввались в палату.

Кроме одной мягкой удобной койки и одной металлической табуретки, там находилась еще стационарная медицинская тумбочка, на которой расположились аппараты, предназначенные для поддержания жизнеобеспечения в находящейся на излечении пациентке. В маленькой комнатке, имеющей размеры два с половиной на два метра, другой мебели не было. Медсестра, дремавшая до этого возле кровати, тут же очнулась, проверила работоспособность всех аппаратов, состояние пациентки, после чего, убедившись, что никаких негативных изменений не будет, разрешила родным пообщаться, а сама удалилась наружу, воспользовавшись возможностью для непродолжительной передышки.

- Как ты себя чувствуешь, дочка? - сразу же поинтересовалась Карина, - Тебя что-нибудь беспокоит?

Последний вопрос был неуместным: конечно же, пострадавшая чувствовала нестерпимую боль по всему ее телу, но девушка только натянуто улыбнулась и слабым голосом простодушно ответила:

- Думаю, что теперь все будет нормально. Гораздо хуже было вчера. Я думала меня убьют эти звери. Ой, а здесь моя маленькая сестренка, - сказала она, увидев приближавшуюся к ней малышку, - иди быстрей, пожалеемся.