Не по сценарию

Костер моего разочарования в людях полыхал так ярко, что буквально выжег все эмоции подчистую. Мысль о том, чтобы лечь под Худякова, уже не кажется мне ни унизительной, ни смешной, ни пугающей. Гораздо больше меня унижают мнимо-жалостливые взгляды коллег по цеху, которыми они прикрывают свое злорадство.

Каждый в этой гребаной стране в курсе, в каком отчаянном положении оказались мы с мамой. Каждый считает своим долгом высказаться на этот счет. Они не знают о нас ни черта, но готовность втоптать в грязь только за то, что наша семья богата и знаменита, потрясает. А пресса лишь способствует травле, подкидывая дровишки в костер межклассовой ненависти. Одни посчитали, сколько убытков нанес государству провалившийся в прокате отцовский фильм, другие – сколько на этом фоне мы с матерью потратили на наряды, которые выгуливали на красных дорожках в тот год. Критики, которые еще недавно ели с отцовской руки, наперебой кричат о том, что он не смог найти себя в новом времени. Я бы хотела сказать, что игнор со стороны Басова стал последней каплей, но стоит мне открыть соцсети, как помои вновь и вновь хлещут на меня, будто с брандспойта.

Худяков давал месяц. Я продержалась два. И теперь я все чаще прикидываю, насколько этим усугубила свое положение. Может быть, очень сильно, да. Вероятно, согласись я раньше, поведи себя правильно, он дал бы мне больше. Но за шанс хоть так щелкнуть его по носу я готова понести любые издержки. Что-то мне подсказывает, теперь щелкать по носу будут меня. И возможно, не только по носу.

Я действительно его разозлила – это то немногое, что я знаю наверняка. Потому что как раз чего еще от него ждать, не имею ни малейшего представления.

– Мы что-нибудь придумаем, – повторяю как заведенная.

– Я землю буду рыть, ага, – кивает Шурка. Мама резковато кивает и быстро выходит из комнаты, видно, чтобы скрыть от нас с Чурановой слезы. Я ничего не прячу. Да и слез нет. Устало растираю виски.

– Блин, Юсупова, ну ты че, мне совсем не веришь?! Сказала, будет тебе роль – значит, будет. Этот мудак еще пожалеет, что тебя убрал.

– А? – смотрю на Шурку, округлив глаза. – В каком смысле убрал? Вырезал?!

– Ты не знала? – офигевает она. – Постой, сама же рассказывала, что он тебе этим угрожал.

– Да-а-а, – пробегаюсь рукой по волосам. – Я просто не думала, что он… кхм… осуществит угрозу.

– Вчера на летучке только об этом и говорили.

– Ясно. Класс.

Заламывая руки, делаю тур по комнате. Убеждаю себя не рубить с плеча, но только оттягиваю время неизбежного. Знаю ведь, что надолго меня не хватит. Вдох, выдох. Достаю телефон. Протяжные гудки в нем – все равно что скрип ногтя по школьной доске. От них зубы сводит. Сердце бахает, разгоняя по организму странный субстрат, замешанный на страхе, тоске и какой-то ненормальной решимости. Черт с ней, с этой долбаной ролью! Если бы это касалось меня одной, я бы даже пальцем не пошевелила. Но это – последняя работа папы. Я должна… Нет, я просто обязана сделать так, чтобы она вышла такой, как он ее и задумывал.

Это моя единственная работа с ним!

Единственная… Я не могу позволить это у нас отнять.

– Да, – голос Худякова в динамике звучит резко и очень отчетливо.

– Привет. Надо поговорить.

– На разговоры у меня нет времени. Чего ты хочешь?

– Ты знаешь, – шепчу я.

– Может быть. Но во избежание двусмысленностей я бы предпочел убедиться, что мы понимаем друг друга правильно.

На улице почти весна. Беру в фокус гнездо аиста на макушке давно высохшей яблони, крепче сжимаю в руке айфон, безучастно отмечая тот факт, что никогда раньше не предполагала, насколько же Худяков мстительный. Мой косяк. Меня не раз предупреждали, что с таким, как он, шутки плохи. А я все думала – ну что он мне сделает?

– Я готова принять твое предложение.

– Думаешь, оно все еще актуально?

– Думаю, что это не телефонный разговор. Мы можем увидеться?

Влад не спешит с ответом, беспощадно юзая право сильного. В приличном обществе это считается моветоном. Но иллюзий я не питаю. Так происходит ровно потому, что до его использования просто не доходит. Кому нужно рисковать, испытывая терпение того, кто может здорово попортить жизнь?

Или действительно колеблется?

Я в ужасе. Не знаю, от чего больше – от того, что решилась пойти на его условия, или же от того, что он в этом больше не заинтересован. В глубине души я, конечно, надеюсь, что Влад перебесится и простит, что я водила его за нос. Я уверена, что никогда больше не предам его доверия. Если чему меня и научили последние недели, так это ценить то, что мне давал этот человек, когда был ко мне расположен. В самом идеальном раскладе мы придём к тому, с чего начали. То есть к свадьбе, которая перестала меня пугать. Очистив мысли от шелухи эмоций, я поняла, какой была дурой, предпочтя ему другого. Теперь в мужчине меня привлекают совсем не те качества, что раньше. Я просто… Боже, я просто хочу защищенности. Вот и все. Пока я не разберусь, как жить, не имея страховки в виде мужчины, за спиной которого при случае смогу спрятаться.

– Сегодня в девять. Клуб Мизантроп.