Не по сценарию

Сердце со всей дури врезается в ребра. Затаив дыхание, быстро оглядываюсь, в тусклом свете автоматически включившейся подсветки не сразу заметив сидящего на полу Басова.

– Ну че, блядь, повеселилась? – хмыкает он, потирая заросший подбородок.

– А ты? – цежу я.

– Да брось! Ты же понимаешь, для кого был этот спектакль.

– Вот именно. Поэтому давай, вставай и убирайся к черту! И ключ оставь.

Чем я думала, когда вообще его дала этому… этому… Блин, слов нет!

Басов послушно поднимается, шурша одеждой. Я отворачиваюсь. Смотреть на то, как он уходит из моей жизни, нет сил. Я, конечно, девушка гордая, и все такое, но с губ срывается громкий всхлип. У меня совершенно нет сил как-то с этим бороться.

– Аська! Ну, бля… Я не этого добивался, – роняет лицо в ладони Тёма.

– А чего?

– Не знаю. Может, чтобы ты поняла, что я чувствую, когда Худой подкатывает к тебе свои яйца.

– Я как раз хотела поговорить с Владом, – звенит мой голос.

– Правда? – лыбится Басов. – А потом меня увидела с этими телками и передумала, да? Так ты спецом, чтобы я ревновал, ту криповую фотку запостила? Ну, я так примерно и думал, – самодовольно заявляет он. И мне… Мне его просто треснуть хочется! Нет, это же надо!

– А о моих чувствах ты подумал, Тёма? М-м-м?

– А ты? – кусает в ответ, потому что больше ему сказать, конечно же, нечего.

– Я, может, и виновата, да. Но у того, что я делаю, есть серьезные причины, о которых ты знаешь!

– Серьезные причины – это то, что твой отец готов подложить тебя под какого-то седеющего мудака, лишь бы выбить финансирование своего очередного шедевра?!

Слово «шедевр» Басов выплевывает с такой издевательской интонацией, что его сарказм не распознать мог бы только совсем уж дебил.

– Что ж ты к нему первый на пробы бежишь, если все так плохо?! – невольно становлюсь в оборонительную позицию. Басов лупит в стенку кулаком. Я вздрагиваю. – С-совсем больной, что ли?

Я бодрюсь, да… Конечно, бодрюсь, только слезы все катятся и катятся по лицу. Почему так? Когда все настолько испортилось?

Артем отрывает задницу, которой до этого подпирал стену, и шагает ко мне.

– Все, Ась, давай тормознем. Оба. Нас заносит.

Луплю его по рукам, но он все равно меня обнимает и прижимает к своей груди. Басов невысокий. Когда я на каблуках, мы едва ли не одного роста. И это удобно. Потому что когда мы целовались с Владом, у меня занемела шея.

Позорно всхлипываю, обозначая тем самым свою полную капитуляцию. Артем прижимает меня к себе. Тишину разрывает звук нашего дыхания и поцелуев.

– М-м-м…Мир? – шепчу я, когда он на миг оставляет мои губы в покое.

– Я подумаю. А ты давай пока, пососи прощения.

– Ты тоже виноват! – ахаю, но мой звук тонет в сигнале.

– Забыла закрыть двери? – дергает бровью Басов. Выпучив глаза, бегу исправить эту оплошность.

– Я все на свете забыла, когда увидела тебя здесь, – горько улыбаюсь.

– Не ожидала?

– Думала, ты уже со своими шлюхами развлекаешься.

– Да ладно, – ржет, притягивая меня за руку. – Нормальные девчонки.

– Так, может, еще не поздно к ним вернуться? – вспыхиваю я как спичка.

– Да перестань, Ась, – шепчет Басов, покрывая мое лицо поцелуями. Хочу в очередной раз ему напомнить, что мне не очень нравится сокращенный вариант моего имени. Это донельзя его упрощает, и уж совсем я ненавижу идиотское «Аська». Но мое возмущение тонет в его поцелуях. Так завожусь, что кажется, именно этой ночью я испытаю с ним свой первый оргазм, но… не случается.

– Сейчас отдышусь и на втором круге тебя добью, – устало обещает Тёма.

– Нет уж, я в душ и спать. Совсем сил нет, – бурчу, кутаясь в простынь. А когда возвращаюсь – Артем уже спит, обхватив мою подушку двумя руками. Укладываюсь рядом, подложив под щеку сложенные лодочкой руки. Усталость давит, но сон долго не идет. Не слишком ли легко я его простила? Не уверена, но копить обиды – тоже так себе идея.

Засыпаю ближе к утру, а просыпаюсь от того, что взъерошенный изрядно помятый Басов трясет меня за плечо.

– Ась! Ась, тут какой-то пиздец в новостях.

– М-м-м? Что случилось? – хриплю, накрывая подушкой голову.

– Аська, блин, лучше сядь. А еще лучше, позвони матери.

Вытягиваю руку и несколько раз прохожусь по прикроватной тумбочке, прежде чем доходит, что свой телефон я оставила в сумочке в коридоре.

– Объясни, что такого произошло, что ты будишь меня, – кошусь на электронные часы, – в семь утра моего единственного за полтора месяца выходного?

– Пишут, что твой отец в реанимации.

– А? – подскакиваю, как ужаленная. Если существует худший способ проснуться, то он мне открылся. Сна – ни в одном глазу. – Еще раз. Внятно.

Басов закатывает глаза:

– В новостных каналах распространяется информация, что твой отец в реанимации.