Не подарочки для полковника. Воронцовы (СИ)

— Ты обещал Стефании сегодня прогулку в парке, — внезапно вспоминаю, пытаюсь остановить. Может, подумав о дочери, одумается.

— Погуляй сама. У тебя же нет никаких планов… как обычно, — снова обвиняет меня в тунеядстве, забывая, что именно он посадил меня дома, и сделал клушей.

— Но Стефа хотела с тобой! — продолжаю наезжать на Петрова.

— Мамочка, — дочка вырастает за моей спиной. В руках держит огромного белого зайца.

Киваю Ивану на дочь, он не реагирует. Выходит вон из дома.

Так можно было? Полностью проигнорить собственную дочь! Гавнюк.

— Стефа, папу вызвали на службу ловить преступников. Мы с тобой погуляем без него.

— Ванечку позовем? — глаза дочки загораются в предвкушении.

Дочка очень любит старшего сына сестры. Ему сейчас семнадцать, и у него другие интересы. Но я всё равно набираю племянника.

— Вань, привет. Это тётя Полина. Погуляешь с нами в парке сегодня. Стефа соскучилась по тебе.

— Так-то у меня были другие планы, но я их отменю. Тетя Полина, скоро приеду, ждите.

— Ну вот. Ванечка скоро приедет, — шепчу своему Зайчонку. Хлопает на меня серыми дымчатыми глазками, смеется.

Глава 8

Прошлое

Полина

Гуляем с Ванечкой в парке.

— Ну, ты и вымахал! — еле дотягиваюсь, чтобы поцеловать Ваньку в щеку.

Стеснительно улыбается, протягивая мне и дочке по шоколадке «Аленка». Дочка готова с двоюрдного брата пылинки сдувать, а за молочную шоколадку обнимает так крепко, как родному отцу не достается.

— Как родители? — интересуюсь у Вани.

— Нормально.

Разглядываю мальчишку, с придыханием думаю, какой же он к нас классный. Весь в собственного отца — полковника полиции Красовского. На минуточку, моего первого и единственного начальника. Не очень любимого когда-то.

Сынок у Клима от первого брака с мажоркой Софой. С моей сестрой у них совместный сын Егор. Ему сейчас столько же, как моей дочери — десять, и я его обожаю. Впрочем, как и Стефа. Только видеться нам приходится очень редко, потому что он занятой мальчик.

У Виты много работы, нет свободного времени. Клим круглосуточно пропадает на службе. На семейном совете три года назад они решили отдать сына в кадетскую школу, чтобы было кому заниматься правильным воспитанием. Так и поступили, отдали в кадеты. Егорушка наш уже три года учится, воспитывается, растет, превращаясь в настоящего мужчину вне дома. Приезжает к родителям лишь на праздники и каникулы.

— Родители приедут к нам в эти выходные на день рождения Стефании? — интересуюсь осторожно у парня с умопомрачительно добрыми глазами.

Молчит. Понимаю, что-то не так.

— Вань, я к кому обращаюсь? — заглядываю мальчишке в глаза. Они у него честные, даже немного наивные.

— Тетя Полина, вечно вы так! — неожиданно нервно выдает племянник, пряча от меня глаза.

— Не поняла? — удивленно пялюсь на взрослого ребенка, теребящего рукав куртки.

До этой минуты я и не знала, что Ванюша уже вырос и научился грубо разговаривать с взрослыми. Открываю рот, но не могу ничего произнести — не в силах подобрать нужные слова.

Конечно, мне тридцать два, мальчику — семнадцать, и я не могу сказать коронную фразу «Как ты со мной разговариваешь? Я тебе в матери гожусь», но в последний момент принимаю решение, что как тетка имею право на словесное воспитание.

— Уши бы тебе надрать! — гневно выдаю тираду.

Стефа весело щебечет: — Мамуля день рождения-то у меня, не у Вани. Ему еще рано драть уши!

— Милая, попрыгай зайчиком впереди нас. Окей?

— Океюшки, мамочка, — дочь убегает вперед на пару метров. — Прыгает, распугивая воробьев и прохожих.

— Рассказывай! — ловлю мальчишку за рукав.

— Если вы меня выдадите, тогда я вас не прощу. Никогда! — с юношеским максимализмом заявляет племяш.

— Честное тётино! Никому ничего не предъявлю. Говори.

— Отец терпеть не может вашего мужа. А мать вовсе люто ненавидит. Они вчера только поругались из-за него. Мама орала на отца, что он должен, обязан вам всё рассказать. А папа ответил ей, что не хочет подставляться из-за мерзавца Ивана.

— Что?.. — нервно кусаю ноготь. — Ванечка, ты ничего не путаешь? Может, они обсуждали другого Ивана. Это точно не про моего!

— Блин! Папа так и говорил, что вы ему не поверите, а он еще и виноватым останется.

Сердце начинает учащенно колотиться.

Мне очень плохо морально и физически. Кажется, что меня душит кто-то невидимой рукой. Ослабляю шарф на шее. Легче не становится.

Неприятное предчувствие давит не только снаружи, но и изнутри. Я будто заперта в крохотном черном ящике и его стенки сходятся у меня над головой, не давая мне возможности дышать.

Впервые в жизни узнаю, что такое клаустрофобия. Неприятно…

Пытаюсь скрыть от мальчика эмоции, кусаю губы, издаю сдавленный стон. Снова вспоминаю сон, приснившийся накануне — огромный серый голубь с белыми крыльями входит в комнату и бродит по ней. Примета — к очень плохим новостям.

Становится очень зябко. Страх за мое и Стефино будущее рассыпается мелкой дрожью по телу. Ежусь.

— Вам плохо? — пугается Ванечка.