Не пойду в шпионы

Нот сам разул своего друга и поставил передо мной пару здоровенных берцев. Снял с его бронежилета карманы с магазинами и кобуру. Мы завернули тело в найденное в самолете одеяло, опустили в яму, засыпали землей.

Трижды выстрелили в воздух.

И пошли собираться в дорогу.

Через час пути я думал, что еще не совсем развалина и пока держусь. Через два часа я не был уже столь категоричен в своем оптимизме. Через три выкинул глупости из головы и сосредоточился на ходьбе. Андреич пер вперед, как ГТТ[7] по тундре, я старался не очень сильно от него отставать, а замыкал процессию бдительный Нот. И, похоже, мне одному эта прогулка доставляла хоть какие-то неудобства.

Унаследованные ботинки оказались на пару размеров больше, чем я обычно ношу, но опытный Иван Андреич присоветовал пустить на портянки полотенце пилота-негодяя. Удивительно, руки вспомнили сами, как и куда наматывать. Что я в тех сапогах ходил-то – месяц на картошке и месяц на сборах, но опыт полезным оказался. Нот поворчал про крейзи рашнз[8] и даже пару раз по пути спрашивал, не пора ли выкинуть эти тряпки и надеть нормальные носки, а потом отстал.

Шагать нам предстояло немало. Сперва километров тридцать до перевала, потом залезть на гору и спуститься с другой стороны, ну и на закуску преодолеть полторы сотни верст до ближайшего города. На картах были помечены отдельные прямоугольнички как «предположительно обитаемые», но идти туда страшновато. В этих краях достаточно нелегальных старателей, и наркоогородников, не стремящихся к известности и без восторга относящихся к посетителям. Да и всякие охотники-собиратели тоже не любят посторонних. Заглянешь и превратишься в раба на нелегальном руднике или на плантации веселой травы. А если повезет – просто убьют.

Так что в город. Левой-правой, левой-правой, мы идем по Африке, и пыль из-под сапог. Давно ли я ехал по степи, напевал ту же песенку и проклинал пыль? Здесь пыли нет, но нет и автомобиля. Зато есть грязища, змеи, насекомые и прочие неприятности. Уж лучше пыль, от нее можно шемахом[9] спастись. Или салонным фильтром, ага.

Чтобы мы не скучали, Андреич занимается нашим образованием. Отходит на пару шагов от дороги, делает неуловимый взмах рукой, и очередная отвратительная гадина начинает биться, щелкая челюстями и обвивая хвостом запястье. Дальше следует лекция об ареале и особенностях поведения данного вида, змея отправляется по своим делам, а заслуженный герпетолог двух миров снова внимательно осматривает траву и кусты. Скоро мы с одного взгляда начнем различать голубую, лазоревую, бирюзовую и небесную гадюк. При том, что шкура у них одинаковая, темно-серая с черным рисунком, а различается только радужка глаза. Но различать надо, потому что голубая неядовита, а небесная может отправить на небеса через три секунды. Как я теперь спать буду? Вся эта дрянь ползающая сразу представляется.

Как оказалось – нормально буду спать. Просто надо устать до полусмерти.

На ночевку остановились на небольшой прогалине в прямой видимости гор. Земля под ногами сменилась щебнем, высокие лиственные деревья – корявыми колючими кустами. Рядом журчал ручеек с ледяной чистой водой, так что проблем с питьем у нас не было. Да и с пищей тоже, армейские сухпаи из самолета оказались вполне съедобными. Основное неудобство доставляло отсутствие котелка. Вскипятить воду для чая можно в использованной алюминиевой банке из рациона, но суп на всех так не сваришь.

Пока возился с ужином, Нот стоял на страже рубежей, а Андреич занимался интересным делом – в пластиковый пакет, куда он еще в лесу нарвал какой-то ему одному ведомой травы с зонтиками соцветий, теперь засунул длинную мохнатую веревку, и довольно долго ее с той травой перетирал. Заглянул вовнутрь и довольно усмехнулся:

– Теперь можно спать спокойно.

– А что это такое?

– Herba acribus arboribus. Жгучая лесная трава. Вызывает у подавляющего большинства местных хищников ожог слизистых и шкуры. Есть пара видов, которые как раз в ее зарослях и живут, но они не опасны. Если хищник чувствует ее запах, а она пахнет очень сильно, он даже близко не подойдет, как бы ни был голоден. Почти моментальный отек трахеи и смерть от удушья. А мертвым добыча ни к чему.

– А ваши любимые рептилии как же?

– У них тоже есть слизистые, и они тоже опухают. Кроме того, попадание сока на шкуру здоровья не добавляет.

– А на людей это ваше чудо-средство не подействует аналогичным образом? У меня аллергия на всякое разное растительное…

– В том-то и прелесть этой чудной травки! Мы с вами – пришельцы из другого мира, она не готовилась с нами воевать.

– Так что теперь мажем одежду этой вашей жгучей хербой и смело гуляем по лесам?

– Увы. Работает только живая или свежесорванная трава. Уже завтра от нее не будет никакого проку. Разве что в горшке ее с собой носить, но она штука капризная, требует правильных условий содержания.

Ночью все-таки решили дежурить. Я пожаловался на не очень хорошее зрение в темноте и успешно продрых большую часть ночи. Андреич растолкал меня, когда небо уже начало светлеть.